Почувствовали ли вы, дорогой друг, читатель, какая радость для нас от веры нашей?

Увидели ли, как мы бесконечно богаче и счастливее неверующих? "Блажен, кто верует, тепло тому на свете", — даже на этом еще свете! А там?! Ап. Петр, узрев лишь Славу Преобразившегося на Фаворе Христа Господа, воскликнул в непонятном восторге: "Как нам хорошо!.. Построим три палатки: одну Тебе, одну Моисею, и одну Илии".

…Сам от радости не знал, что говорил! А о себе, Иоанне с Иаковом даже забыл!

И этот мир действительно существует, как — увы! — существует и третий мир: ад с его странными насельниками, бесами и грешниками… Да, — и он существует так же несомненно, как существует и блаженный рай… Но мимоходом вспомнив о нем, оставим его до времени… А утешимся открывшимся миром тайн и блаженных чудес! О, если бы сподобиться их!

И есть надежда на это. Сам Бог воплотился, чтобы спасать и меня, грешного!

Как же не любить этих тайн, как не радоваться им?!

Но иные хотят, подобно Фоме, сначала увериться, ощупать: да есть ли он, этот новый мир? Пути к нему открыты…

Но скажу, что мне никогда не нравилось это любопытство ап. Фомы: покажись! осяжу! — Другим "испытателям" этого именно и хочется… А мне нет! Странно это для умников… И пусть они дивятся. Я же люблю самую таинственность тайн того мира! Мне нравится ап. Иоанн, который только подошел ко гробу Воскресшего и даже не полюбопытствовал узнать: что там? — и не вошел в гроб, а уже "уверовал" (Ин. 20,8). Почему я эту самую таинственность — которой так боятся умники, даже люблю, — но это факт моей жизни!

И Сам Господь похвалил таких: "Блаженны не видевшие и уверовавшие" (Ин. 20,29).

Хочу, хочу быть с этими блаженными, а не с несчастными сомневающимися и пытающими!… Довольно другие за меня пытали: я — не хочу! В самой таинственности есть нечто привлекающее… Помню, и св. Григорий Богослов любил тайны. Тут есть некий глубокий смысл: тут есть путь к блаженному ощущению и зрению того светлого мира. Но пока еще не пришло время говорить об этом.

Пока еще нужно идти детским путем — ума и веры. И пойдем им сейчас опять, как шли и доселе!

Д) Тождество путей веры и знания: познание чрез откровение

Теперь нам остается устранить самое главное и наиболее серьезное возражение против веры со стороны ума: защитники и поклонники последнего утверждают, будто все и всякое знание приобретается умом, тогда как вера — сердцем. А так как сердце уже заранее осуждено, как "темное" и "неразумное", ум же считается светлым и авторитетным, то отсюда делалось заключение в пользу знания против веры. И это предубеждение стоит твердо до наших дней, как нечто бесспорное. И даже в православном Катехизисе нашем говорится, что знание есть дело преимущественно ума, хотя влияет и на сердце; а вера есть плод сердца, хотя влияет и на знания.

Я позволяю себе не соглашаться ни с тем, ни с другим. Мои наблюдения, а отчасти и философия XVIII и ХIХ века, привели меня к иным выводам, не унижающим ни пути веры, ни знания, а объединяющим их обоих в общем методе познания вещей. Здесь мне придется коснуться выяснения способа познания предметов веры и знания, что относится к специальной науке философской: гносеологии (науке о знании). Об этом я очень кратко сказал раньше, а теперь остановлюсь подробнее.