дов, но они никак не могут возвыситься над этой ужасающей нравственной и духовной атмосферой. Было бы правомерно надеяться, что после потрясений героической войны в России должны были проявиться большие изменения как внутренние, так и внешние, но до настоящего времени там ничего ке отмечено. Если рост патриотизма был благодеянием, то нужно рассматривать как зло опасность национализма. Марксизм, созданный сто лет назад и во многих аспектах устаревший, продолжает представлять взрывоопасную силу. У него есть своя доля правды. Он прав в своей критике капиталистического мира, но его философская точка зрения лжива и его нравственность неприемлема для христианского сознания. Христиане находятся не на столь высоком нравственном и духовном уровне для того, чтобы позволить себе отрицать и осуждать марксистов. Часто укрываются за духовными ценностями, чтобы защитить ложь. Социальное преобразование мира является неизбежным и лроисходит очень трудно и тревожит положение интеллигентского класса. Он имеет основание защищать свободу, создательницу духовной культуры, но часто доказывает интеллигентский эгоизм, не хочет согласиться на жертвы и становится безразличным к страданиям мира. Такая элита обречена на гибель.

Прежде чем понять и судить о том, что происходит, следует углубиться в исторические судьбы, а не судить о них с абстрактной точки зрения. В исторических судьбах действуют иррациональные принципы, которые сами по себе не являются злом, но могут, однако, порождать его. Невозможна борьба [160]

против этого зла лишь с помощью разумных принципов, так как они утратили всякую силу.

Можно бороться только с помощью веры, которая сверхрациональна.

Париж–Кламар, февраль 1947 г.

ДУХ И СИЛА

Опубликовано. Печатается по изданию 1998 г. (страницы указаны в прямых скобках).

I

Верят ли в силу духа, верят ли христиане в силу духа? Вот беспокойный вопрос, особенно беспокойный в наши дни поклонения силе. Нужно правду сказать: подавляющее большинство людей, в том числе христиан, — материалисты, материалисты не доктрины, а жизни, и верят лишь в материальную силу, силу военную и силу экономическую, силу оружия и силу денег. Люди, слишком верящие в силу духовную, производят впечатление глуповатых, над ними смеются. И напрасно негодуют против марксистов. Обличают марксистов за то, что они не верят в самобытную реальность духа, признают примат материи и экономики как первореальности. Но верят ли обличители сами в реальность и силу духа и обнаруживают ли силу духа? В действительности одной материальной силе противопоставляют лишь другую материальную силу. Не марксизм выдумал господство экономики над человеческой жизнью, он раскрыл это в самой жизни. [162]

Когда противополагают дух и силу, то выражаются условно и неточно. Неверно делать такое противоположение и говорить: вы за господство силы в жизни, мы же за господство духа. Многозначно понятие силы. Многие психологи производят понятие силы от опыта мускульного усилия и от способности воли что‑то реализовать. Происходит как бы проекция силы «я» во внешний мир, и понятие силы натурализируется. Популярная сейчас философия силы, воли к могуществу есть форма натуралистической метафизики. Философия силы основана на ошибочном взгляде на самостоятельность материи, подчиненной лишь собственному закону. Так называемая философия жизни, Lebensphilosophie, есть биологическая философия, ведущая к апофеозу силы. Сила жизни признается верховным критерием ценностей, по максимуму жизни определяется различие между добром и злом. Клагес, яркий представитель философии жизни, видит в духе паразита жизни, врага силы жизни. В духе хотели увидеть эпифеномен жизни, в высшем увидеть эпифеномен низшего. Для одних в этом эпифеномене происходит возрастание жизни, для других, как для Клагеса, наоборот, ослабление и угасание жизни. Но меня сейчас более всего интересует, что натуралистическое, биологическое понятие силы было перенесено на социальную жизнь. Это привело к апофеозу силы и сильных, к оправданию насилия над слабыми. Сила оказывается единственным источником правды и права. Право имеет лишь сильный. Сильный имеет право принуждать исполнять свою волю к могуществу. Сейчас это обнажено, и в этом эпоха наша имеет разоблачающее значение. В [163]