[162]

имеет больше идейного содержания, так как устанавливает принципы личности и свободы как непреходящие основы общественности.

Древнее проклятие неизменно тяготеет над человечеством: в поте лица своего добывать хлеб свой. В природном, испорченном мире человек должен побеждать природу, вырывать у нее нужное для жизни, человечество вынуждено организованно бороться за существование. То, что есть истинного в экономическом материализме, в этом древнем проклятии было уже сказано. После смерти забота о хлебе насущном  — самое тяжелое последствие мирового и распадения и порабощения. Но как нельзя природным, только человеческим путем победить смерть, так нельзя силами естественно–человеческого прогресса окончательно победить нужду, решить окончательно проблему хлеба земного. Религия социализма и есть вера в то, что природным путем можно окончательно и предельно насытить человечество хлебом земным ценою поклонения этому хлебу и отказа от хлеба небесного, что можно человеческим путем снять древнее проклятие, оставив мир распавшимся и порабощенным, т. е. не воссоединив с абсолютным бытием. Но чисто человеческий процесс борьбы с природной необходимостью, исход из состояния звериного должен быть доведен до конца. В этой религиозно–нейтральной среде происходит процесс очеловечения, относительного (не абсолютного) освобождения от власти материальных вещей и звериных инстинктов, высвобождение и выявление человеческих сил для окончательной и сверх–человеческой уже борьбы со смертью и порядком природной необходимости. Социальный вопрос, столь поразивший и загипнотизировавший людей нашей исторической эпохи, есть вопрос новой организации питания человеческого, освобождение людей человеческим (не Христовым еще, но и не Антихристовым) путем от власти вещей, от непомерного гнета природной и социальной материи.

Капитализм развил материальные производительные силы до небывалых размеров и имел свою миссию в истории человеческой победы над природой, хотя слишком дорогой ценой достались его благодеяния. Экономическая жизнь человечества в капиталистическую эпоху превратилась в отвлеченное, самодовлеющее начало,

[163]

никакой правде не подчиненное и себе все подчиняющее. Не случайно капиталистическая эпоха совпала с наибольшим развитием рационалистического сознания и позитивизма. Никогда еще человек не был до того превращен в средство и орудие, как в эпоху экономического индивидуализма и хваленой экономической свободы. Человечество делало победоносные успехи в материальной культуре, а ценность человеческой жизни умалялась, человек порабощался созданной им материальной средой, органический дух человечества дробился и угашался. От природной материи, от естественной необходимости человечество до известной степени освобождается, но попадает в еще худшее рабство к социальной материи, к экономическим предметам. И растет сознание, что так или иначе пора положить предел власти чудовища–капитализма, пора свергнуть кумир Молоха, пожирающий человеческие жизни. Огромный класс общества, более всего трудящийся над завоеванием материальных богатств, превращен в орудие капиталистического производства и его справедливое негодование требует удовлетворения. Не социально–экономическая необходимость, на которую одинаково любят ссылаться и буржуа и марксисты, тут виновата, причина глубже,  — в первоосновах человеческого духа, в которых ощущается смысл жизни и сознается ее верховная цель. Буржуазный позитивизм объявил все дозволенным во имя преуспевания материальной жизни, оторвавшейся от своей цели, и социализм напрасно поспешил принять наследие буржуазного позитивизма. Бесстыдное рассудочное начало, бес здравого смысла начал хозяйничать в жизни и направлять первобытные звериные инстинкты по рациональному руслу. Жизнь огромной массы людей управляется ныне экономическим рассудком, все ценности жизни связываются не с человеческой личностью, а с прикрепленными к человеку социальными вещами, с материальной силой, не зависящей от внутреннего существа и достоинства личности.

Зло капиталистического строя, в конце концов, сводится к тому, что он создает бытие фиктивное и угашает бытие подлинное. Все ценности буржуазно–капиталистического мира кажущиеся, фальшивые, призрачные, все настоящее умалено в своем достоинстве, принижено.

[164]

Достоинство личности определяется в этом мире не ее внутренними качествами, духовными и плотскими, не ее действительной природой, а внешними вещами, которыми эта личность не по заслугам своим обладает. Буржуазный мир ценит в человеке его собственность, его социальные предметы, самого же человека и не ценит и не видит. Могущество человека в капиталистическом обществе определяется не тем, что он есть, его умом, характером и другими качествами, а тем, что у него есть, принадлежащей ему социальной материей. Даже благороднейшие представители буржуазного общества оценивают людей по их социальному положению, для них интересны люди с «положением». Орудиями борьбы за существование и преуспевание в жизни являются не органические, индивидуально–наследственные силы и качества, а силы органически не наследственные, социальные вещи, полученные без усилий. И люди на все способны для защиты своей собственности, так как защищают этим свое фиктивное место в мироздании. Буржуазно–капиталистическая собственность и буржуазное право наследства есть в существе своем крайнее отрицание личной собственности как результата личного труда и усилий, личных качеств. В буржуазном институте собственности торжествует не то, что личности на потребу, что ее радует и ей действительно нужно, а то, что нужно безличному Молоху  — капитализму, превратившемуся в цель, фетишу буржуазности. Что бы ни говорили юридические и социологические теории, фальсифицирующие истину, но так называемая частная собственность, которой поклоняется буржуазный мир, не в природе личности заложена и слишком часто против достоинства личности направлена. Частная собственность есть семейно–родовой институт, право наследства есть культивирование безличного рода. Капитализм довел только до крайнего выражения безличное начало общественности и довел до крайнего напряжения не чувство индивидуальности, а противоположный всякой индивидуальности эгоизм. Всеобщее обезличение и всеобщий звериный эгоизм  — вот душа капитализма. Власть количества социальной материи, однородной монеты, над всякими индивидуальными качествами  — в этом главное орудие беса капитализма. Старые, докапиталистические

[165]