[181]

мире и что‑нибудь создать, силы иллюзорные и финтивные ничего не могут сделать. Вопрос в том, что есть  – реальная сила, что реальнее всего и сильнее всего в мире? Вместе с великими пророками, мудрецами и мыслителями, вместе с тысячелетним сознанием народов я думаю, что самая большая, абсолютная реальность в мире и самая большая, абсолютная сила в мире есть Бог, источник всякой реальности и всякой силы. Реальная сила человека растет, когда он питается из абсолютного источника, когда он сближается с наисильнейшим и наиреальнейшим. А путь сближения с абсолютно реальной силой есть рост сознания и изменения в первоначальной стихии человеческих чувств и желаний, в первоощущении бытия. И реализация правды социализма зависит от силы человеческого сознания и человеческих чувств и желаний, от соединения правды с ее источником  – Силой. Все, что говорят экономические материалисты, основано не на скептицизме даже, а на совершенно определенном догматическом атеизме, на не знающей сомнения вере в то, что материя и материальные потребности  – единственная и окончательная реальность и сила в мире. Они сначала должны были бы доказать неопровержимо, и для всех, а не для себя только, что нет Бога и реальных сил Его в мире, а затем уже все неэкономическое и нематериальное просто считать нереальным и бессильным, смешным и наивным 6. Но никогда доказать этого они не смогут, так как атеизм есть предмет веры, материализм есть особый вид богословия, а соблазняющий их здравый смысл не есть разум и противен разуму. Меня всегда поражали легкомысленные слова: неуместно говорить о Боге, когда чума или пожар, когда нужно накормить, когда нужно решить насущный вопрос, когда нужна элементарная правда и пр., о Боге и о возвышенном будем говорить потом, и в лучшие времена. Все это рассуждение покоится не только на предположении, но и на полной уверенности, что Бога нет; тогда, конечно, неуместно, но в этом случае никогда не было бы уместно говорить о Боге, т. е. о пустоте и фикции. Во все

6 Но и помимо религиозной точки зрения, будучи даже атеистом, можно отвергать экономический материализм и видеть в общественном развитии факторы не материальные, а духовные.

[182]

времена это было бы праздное и нелепое занятие, тут ни при чем «насущные вопросы времени» и пр. Но сделайте на секунду предположение, что Бог есть, что этим именем называют наиреальнейшую силу, и тогда окажется уместным во все времена думать о самом Реальном и самом Сильном, с Ним связывать все насущные вопросы, в том числе и вопрос социальный. Но экономические материалисты просто не хотят знать Бога, не любят Его и противопоставляют Ему свои силы и свои реальности, свой социализм. А реальная сила правды в мире связана с тем, есть ли Бог. Только от этого зависит и возможность не насильственного социализма, сильного, но не насилующего.

IV

Прежде всего социализм по основному своему характеру должен быть внегосударственным, должен быть заменой государства обществом, общества государственного обществом гражданским, не должен усиливать государства и централизовать власть, превращать все общественные отношения в государственно–правовые, культивировать иллюзии политической алхимии и политической жажды власти, как это пытается делать социал–демократия. Внегосударственная социализация общества вполне возможна, такой процесс происходит в современной жизни и является тенденцией, противоборствующей государственному деспотизму 7. В области политики таковы тенденции федералистические и децентралистические, стремления превратить государственное управление в местное самоуправление, постепенно заменить насильственный государственный союз договорными общественными союзами, самоуправляющимися общинами. Эта внегосударственная тенденция ведет к ослаблению вообще политики, политических страстей, политических планов спасения мира, ведет к преобладанию социальной экономии. Государство должно уступать свое место земскому хозяйству, отмирать за ненужностью, политика должна лишиться всякого ореола, всякой выс-

7 Таков, напр., английский социализм, таков отчасти синдикализм во Франции и мн. др.

[183]

шей привлекательности, она должна свестись к элементарной организации материальной культуры, а вся привлекательность и вся страстность должна перенестись в иную плоскость, должна связаться с целями вселенской теократии. Элементы внегосударственной, нейтральной, не обожествляющей политику социализации я вижу в кооперативном и профессиональном рабочем движении, в муниципальном социализме, в договорных общественных организациях, кладущих предел капиталистической анархии. Английский социализм, самый могущественный в мире, не имеет государственно–политических тенденций; социализм фабианский нам особенно близок, так как выдвигает идею перевоспитания человечества. Нельзя также не признать много верного у Прудона и у мирных, культурных анархистов, отчасти также у синдикалистов. Революционный синдикализм хочет быть чистой идеологией пролетарского труда и соблазняется тем же мещанским царством, что и социал–демократия. Но в синдикализме есть и здоровые элементы. Положительное общественное творчество вполне возможно вне государства, вне политического властвования, вне искушения царствами. Любовь к государству и политике может органически отмирать в человеческих сердцах и творческие усилия к созданию иной общественности могут ослаблять государственную и политическую власть. Социализм, связанный с государственными и отвлеченно политическими страстями, пахнет кровью и создает лишь озверение; он не организует социального питания человечества, а слишком часто его дезорганизует. В самой природе насильственного государства, отвлеченного политического союза, скрыт яд, разлагающий все доброе и справедливое. Социализм государственно–политический превращается в борьбу за власть, добывание хлеба земного превращается в обоготворение хлеба земного, которым хотят всесильно властвовать над людьми. Фабрики могут стать общественными, перейти к рабочим и сообразоваться в производстве с истинными нуждами и потребностями, не усиливая государственной власти 8. Неизбежный радикальный аграрный переворот, отчуждение

8 У А. Ланге в «Рабочем вопросе» можно и сейчас найти много верного и поучительного, более справедливого, чем у Маркса [84].