В жаркий августовский день, когда солнце богатое, но не свирепое, кому‑нибудь может прийти в голову, что дух тоже изобильный и играющий. Это открытие может освободить человека от многолетнего рабства, но не с детства начавшегося, потому что там всему дается одинаковая воля, а с тех пор когда мы увлекаясь начали отмечать этот вот предмет привязанности и к нему привязывать всё, опуская всё рядом с ним. Или рабство началось с того момента, когда мы захотели подчинить себе всё, держа всё в своем кругозоре. Рабство выражалось для нас в навязчивой привычке возводить освобождающие духовные веяния к определенным местам и причинам. Казалось невозможным, чтобы возникающее во мне могло не зависеть от того, что я так вот повернулся, то сделал, услышал новое; всё привязывалось к определенным поворотам дела. Казалось невероятным и соблазнительным, что дары даются ниоткуда и никуда. Как же не соблазнительно, ведь в человеческом мире как раз ничего не дается даром, даже сам от себя ждешь расплаты. Соблазнительно еще потому что никто не видит того, что я получаю — не безумие ли? — и я ничего никому не могу объяснить (если я могу что‑то объяснить, то только в порядке продолжения необъяснимости, не объясняя, а делая то, что объяснить нельзя).

Если посмотреть на это рабство с другой стороны, оно заключалось в постоянном издевательском требовании копировать, воспроизводить, повторять то, что происходило с нами. Для этой деятельности было даже придумано гордое мотто: наш век понимает только то, что сам может создать. Казалось непрочным то, чему мы сами не научились. Так понятие ученичества переносилось на то, чему учиться грешно.

Ведь природа творит и воспроизводит сама себя; путаясь под ногами, мы способны были только мертвить подражанием.

Страшная жуть учений, которые область за областью вырывают из природного порядка, заставляют человека без надобности воспроизводить то, что уже произведено.

Когда от них ждут помощи, лукаво отходят в сторону. Лжепастыри. Гнать овец надо, но гнать чтобы только гнать… Мир затоплен блеющим стадом.

Мертвецы те, кто заглотал наживку (христианин уловленная на крючок рыба, Макарий Великий) и сорвался. Неумелые наживщики? Не рыбу же винить что она рвется с крючка. И кругом спешат хлопотливые тюремщики, усовершенствователи цепей.

Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Где нет смысла, там нет смысла, и не свободному человеку приковывать себя к галерам. Но с мертвецами нельзя играть, они заслуживают высшего внимания. Смертельной серьезности и безусловно ритуала. Великий мертвец государство. Нас должно отличать от него то, что оно неустанно только и делает что хоронит своих мертвецов, а мы этого не должны. Оно устраивает гигантскую пустыню, которая нуждается в заселении.

Впрочем, что мы знаем о государстве?

7.8.1978

Трудно понять, что Он дождит на праведных и неправедных, но может быть только отсюда можно любить врагов, за Бога в них. Он прощает просто за то что ты живешь: за что Он создал (ни за что), за то и прощает. Но как же аскеты (переходя через ручей)? Но надо же перейти через ручей. И кроме того не аскет получает благодать за аскезу, а поскольку он получает свою благодать, он аскет. И вообще вся эта дикая путаница с оправданием создана крайней заинтересованностью человека в оправдании и его острым любопытством узнать возможные приемы такого оправдания. Кажется всю постановку вопроса можно перевернуть, если признать что оправдание так же непостижимо как сотворение жизни. Человек в своих делах должен прекратить «зарабатывание» благодати: благодать и его дела две разные плоскости. Во всяком случае надо избегать смешной позы, когда мы надстраиваем над собой Бога как крышу над головой. Достаточно спокойно и просто ждать, что спасение только от Бога, от Другого никого и ничего не бывает и моими трудами не достигается, а то я сам должен оказаться Богом. Всю нравственность можно вывести многими способами из одного этого простого ожидания. Например: зная, что добро только отсюда, я соответственно не буду уж во всяком случае ни для чего идти против своей природы, а если для кого, то конечно без сотворения кумиров; но зная, для чего (для какого тихого веяния) открывается Он сам, зная, кем устроен мир, я буду и с вещами обращаться так, как обращаются со мной. То есть этика благодарности: добро за подарки.

9.8.1978

Соединить Запад и Восток: Восток, где мир держится в прозрачных лучах божественной воли, и Запад, где он держится разумным усилием человека. Одно без другого чудовищно.