Вопрос о разделении между истиной и ересью в наше время расколов. Зло не в ложных верах, а в ложном человеке. Мы должны помнить что наша основа символическая. Не дела символичны, не наше тело, общество, Церковь, вера, Бог, а я, который, как ни странно, распоряжаюсь своим телом и своими действиями. Я могу вносить изменения в самые жизненные, самые укорененные свои взгляды, доводить себя до душевной болезни, тело до гибели, судить и рядить, но ведь сам этот я пустая тень, ничтожество, вот уж действительно только символ божественного Я. Которое и Мы и Оно.

Я всем распоряжаюсь, а ведь я же и совершенно пуст сам по себе. Я единственное из созданий, в котором противовес всему сочетается с полным отсутствием собственного веса. Я только возможность, и которая сама себя не может превратить в действительность, а единственно что способна делать — это тянуться к Тому, Кто может. Живем Его веяниями. Он приходит и оправдывает наши дела, иначе они или не наши — «гуны вращаются в гунах» — или так же пусты как мы сами. Так и ходим по краю: отдаться неведомо кому обидно, быть самими собой не можем своими силами.

Поэтому наши дела только символ. Не причастие символично, а причащающийся.

12.6.1979 (с А. В. А.)

Интеллигенты любят заниматься сеансами бессмысленного говорения, большей частью о судьбах России. По обобщению и нигилистическому сгруживанию многих вещей в кучи эти речи аналог матерщины, столь же глобального и бессмысленного занятия толпы. Зашифрованное похеривание всего, в отличие от откровенного. Unheil. Мрак. Жуть.

Июнь 1979

Казнимый сам идет обычно к палачу. Влечет и любопытство, и блеск топора, и новизна ощущений.

Июнь 1979

Ты ищешь Имя, и чтобы не смешать с грязью, выносишь его за черту (которую сам провел) в высокое, богословское Но все зависит не от твоего выбора лексики, а от принятого вокруг тебя и тобою соблюдения черты. Ты можешь хоть и ничего не делать и никакой лексикой не пользоваться, лишь бы черта соблюдалась. Наоборот, когда черта (граница) разрушается, оказывается, что ты же всё и выдал. Высокое подрывается нигилизмом. А как многое туда было вынесено. И вот теперь мы ни с чем.

Отсюда по существу идет наше здравое недоверие к «познанию Бога». А зачем, говорим мы. Не достаточно ли жить с Богом. Дело в том что само слово познание изменилось. Scire значило замечать, не упускать из виду, сделать частицей сознания, держать в поле зрения, т. е. жить с Богом рядом. То, что мы называем схоластической наукой, было искусством (artes) введения Бога в повседневный человеческий опыт.

Теперь человеческое дело — готовить условия, при которых можно видеть Бога. Не надо далеко ходить: прямо перед тобой движение, жизнь, духовные веяния, они настоящие, их можно видеть, осязать, они правда, о которой, из которой и для которой. Скажем луна. И луна, и твои летучие мысли, кроме того, соединяют тебя со всеми временами и местами, потому что и там была луна и шелест мыслей, только твое разнообразие еще представь умноженным.