Узнай себя
Тем, что в речи избегаются ритм, повторы, созвучия, рифмы, этимологическая игра — причем избегают их даже в первую очередь как раз люди, подчеркнуто не имеющие никакого отношения к поэзии, и именно потому что не имеют к ней отношения — самым эффективным образом оберегается поэзия, ее стиль, обостряется восприимчивость к ее особым приемам.
[≈ конец 1979]
Тень, похожая на что‑то живое в банке. Жутко, потому что в банке никак не может быть ничего живого. Это значит, что нам может мерещиться живое даже там, где его заведомо нет. Мы сначала пред–полагаем в другом свое и только после этого начинаем понимать другого. Во все живое мы проецируем свою жизнь. Если бы мы знали свой дух, мы конечно проецировали бы его на духовное в мире. Предустановленная гармония сам воздух, которым мы дышим. Она ведет не к самонадеянности, а к смирению: оказывается, не все сосредоточивается во мне. Это смирение — начало познания духовного, живого и природного.
9.10.1979
У еретиков и атеистов такая уверенность в существовании и осязаемости последней истины, какая и не снилась праведным искателям. Поэтому, говоря явную неправду, они втихую подтверждают неслыханную веру в истину. Благословен тупой функционер со скрипучим сердцем, дай Бог жизни подозрительной матроне; не будь их нерассуждающего, ломящего напролом суеверия, не окрепла бы вера в веру. Всё портят вовсе не они, а прохладные циники. Сюда мысль Соловьева, что в самом плоском реализме и позитивизме стыдливо скрывается теургический замысел восстановления всего.
Таков Глюксман и вообще добрый атеизм: они оздоровляюще держатся буквы и вещи, терпеть не могут смазывания и забегания вперед, усыпляющих туманов.
8.11.1979
Надо все‑таки очень живо чувствовать жизнь и природу чтобы спокойно «оставить мир». Мы не верим в Бога и не «оставляем мир» именно потому что не удивились жизни природы. Великие верующие верили от переполненного существования: надо было измениться, чтобы вынести эту интенсивность. Как мы можем заметить Бога, если не замечаем мощи природы. В нашем климате ее легко не заметить, природа здесь скрытна Наш бог часто такая же бледная поганка как мы сами, исчахшие в тесном затворе. Нигде нет такого простора как у нас и нигде наверное люди так помногу не сидят в душном помещении и так не любят обязательно закрывать двери и форточки. Мы еще не почувствовали и не полюбили свою настоящую природу, где же нам полюбить Бога. Южному человеку это было проще, там все нагляднее. Очень северному — тоже.
[≈ 1979]
Вчерашний разговор с Ю. Ш. об А. Ф. по поводу моего латинского письма. Ничто сделанное не ставит человека в следующий момент в безопасность от потери, провала, позора—ни его дарования, ни правильная жизнь, ни знания, ни успехи, ни слава, ни опыт, ни помощь, ни богатства, ни прошлая благодать. Надежность не увеличивается, гарантия правильности поступков не больше чем когда‑либо. Что же тогда увеличивается? Только возможности. Так что правильно будет сказать, что человек по своей сущности это возможность, он есть то, что может. Причем увеличиваются возможности и делания добра и делания зла. В этом и возрастание человека возрастание его как возможности. Не как возможности делать что‑то, например писать книги. Тренировка закрывает человека, возможность раскрывает для неуловимого, которое может быть кому‑то приоткрылось однажды.