6.2.1989, [для семинара по Розанову в ИМЛИ]

Хабермас недоволен «немецкими мандаринами». Пророки человечества. Какие еще пророки! будут нам говорить нереалистические вещи. Не лучше ли убрать их как‑нибудь с трибуны, чтобы не расхолаживаясь заниматься своим важным организующим делом, составлять представление о мире, общаться, в конце концов налаживать контакты, так необходимые в наше время между людьми. «Пророки человечества», в какую степь они нас заводят. Впрочем, если не очень долго, послушаем для пикантности как скрипит их старая телега, чтобы втайне лишний раз полюбоваться своим отлаженным пневматическим колесом, своей хорошо смазанной речью. Пусть. Должно же быть и смешное. Сами по себе никакие пророки нам конечно не нужны.

Пророки не нужны, потому что современный зрелый человек — т. е. вообще все люди — знают о себе все что надо и взяли в свои руки свою жизнь, судьбу. История показала, что пророкам доверять нельзя. Неприятности бывают когда доверяются трансцендентному разуму, как‑то сразу он заводит не туда. Общественность должна взять свою судьбу в свои руки и не упускать ни в коем случае. Что такое вообще пророк? Пророк исходит из презумпции, что над историей совершается высший суд, — и он неправ, взрослое человечество его теперь опровергает.

9.2.1989

Ища наглую И., забрел не в тот подъезд особенных домов на Профсоюзной. Боже мой. Какой холл. Из его темной глубины дама, их охраняют дамы, как амазонки индийского царя и тел охранительницы Каддафи, женщины вернее и зорче. Пронзительный взгляд, без паспорта вызнающий — беззастенчиво, деловито — статус возраст меру самоуверенности настойчивости податливости. Рядом возникла вдруг и другая дама из коренастых. Боже сколько их. Мне грозило все. Обиженный (ὑβριζόμενος) преследуемый, я бежал. Серная кислота в глаза, стекло, иголки — сиди не поднимайся. И это не верхушка, а третий, четвертый разбор. Железно спаянный, чуткий, мгновенно реагирующий миллион, два. Скажете: самосохранение, государственные интересы. Но они живут ежеминутной хваткой, как в окопах, а уж там история…

1.6.1989

Простор полей совхоза — бурьян, грязные сады, больные коровы. Злая черная мать, браня старшую женщину сыну, спускается к грязному заросшему ручью мыть громадные полотнища толстой пленки, где‑то добытой. Разбитый хутор старой мощной кладки. Минводхоз хотел все затоплять, ошибся, растратился, раздумал. Не смотри апокалиптически: это здесь длится долго. Руки, ноги перебиты. Худощавый тракторист на огромном тракторе с гигантским прицепом дисковой бороны привез из леса несколько березовых жердей. Его жена, черная, сильная, рябая, потная водительница грузовика, помогает тащить. Техника несется большей частью пустая по битым или недостроенным дорогам. Смотри в корень: хозяин края, властный М., коварен, хитер, все держит в руках, душит себя, отчитывается и получает премии за гектары кукурузы. Поди подступись. — Но какие просторы, какие холмы. Лески еще остались; церкви из пейзажа уже большей частью вынуты; что страшнее, почти до конца вынуты, погублены реки. Рубишь, стругаешь и видишь вдруг землю нашей: русский рай, простор и воля, широта, щедрость. Тут же холодной струей вливается тонкое зло. Тебе однако до него большого дела нет, если только хоть раз ты сумел отслоиться от него душой. Оно как навязчивая музыкальная фраза; от голодного детства; но сон и молитва глубже. Чернь не всегда и не обязательно должна сверху давить.

19.8.1989

Они всё упускают, потом посылают вдогонку упущенному горечь о нем. С другой стороны, не упустить вроде бы вообще невозможно? Как бы не так. Вкус добродетели, добротности слышится сразу и безошибочно. Передовица Известий: «до каких пор терпеть бесхозяйственность». В тысячный раз. Это призыв: спокойно безобразьте, везде так. Цифры роста преступности в сущности служат тому же. Нам на пользу не идет. Единственно что‑то делается только в твоем решении, в ощутимом поступке твоем, в выборе сердца, который осязаем. — Подъехав к дому, шестеро или семеро «молодых», собственно стая бешеных волков. Спроси однако где зло, в них или в моей неспособности с сочувствием глянуть им в глаза. Без ужаса и осуждения не могу, сразу напрашивается драка. Пушкинский упрек нашим покорителям Кавказа: вместо полков бы лучше миссионеры. В Кении убит восьмидесятилетний защитник слонов; он идет на экране среди животных, грозит палкой сунувшемуся к нему льву, разбирает следы убитого слона. Убит в поселке. Десять лет назад была убита его молодая жена. Смерть Христа. Единственно достойная человека. Смерть Сократа. Голубь и змея. Согласись. На земле орудует злой палач, ты не признаешь его власти, возмущен им и идешь под топор все равно, сам имея топор, острый как бритва, даже два, под рукой. Да, зло царит, но попробуй взглянуть, где. Оно в тебе же и есть, ты видел во сне, однажды наяву.

22.8.1989