1) Окультурение животных и растений есть явление религиозное, культовое и связанное с культом покойников (7ранд Аллен,—Эволюция идеи Божества){943}

2) Но тут и еще причины. Тотемизм, как представление о связи идеи (рода, вида—γένος, είδος) животн<ого> и растения (в платоновск<ом> смысле) с f предками. Предки—экземплификация идеи тотема, воплощенного «in abstracto» в животном.

3) Последнее, б<ыть> м<ожет>, объясняется действительным вселением духов (каких? предков? или скорлуп?) в животных.

4) Религиозное отношение к животн<ым> и расте<ниям> обусловлено телепатическим сношением с ними. Это несомненно. Непосредственное понимание животных и их темных предчувствий и вещих, сонных, грезящих откровений подсознательной области.

5) {944}

1908.VI. Серг<иев> Πос<ад>

1) Тареев {945} физику, механику, химию, физиологию и прочие процессы пространственно-временного мира ставит в ряд, на одну доску с этикой и духовным самосознанием и богосознанием, откуда и получает: одно—конечно, естественно, вне катего рии святости; другое—бесконечно, божественно, свято или греховно. Это — ошибка.

Физике etc. надо противополагать не духовн<ое> сознание), а психологию и т. п. Тогда скажете, что дано 2 ряда конечных, условных, ограниченных явлений—внутренние и внешние, и это все, что дано научно. Все, что будет еще дано, будет чудом, ибо в нем необходимо совмещается конечная данность естественного и бесконечная—божественного. Но это немыслимо. Таинство в шир<оком> смысле и есть такое невозможное сочетание трансцендентности с имманентностью. И таинство может быть одинаково (или одинаково не может быть) как в психологии, так и в физиологии и в физике. И там и тут конечное должно пресуществиться.

Для Тареева существует какая-то естественная бесконечность—в личности. Но это—не критично, не соответствует

началам критицизма. Бесконечность может быть даваема лишь символически, чрез конечное, что и есть таинство.

2) Из этого же ошибочного некритичного представления о психологии (которую Тареев смешивает с богосознанием) вытекает и преклонение пред героизмом, как пред бесконечностью sua ipsa natura {946}. Тогда как героизм есть не бесконечное, а лишь большое или притязающее быть большим и, как таковое, принципиально нисколько не разнится от конечного. Где же именно произойдет пресуществление—неизвестно, и величина героического акта сама по себе не составляет никакого мотива ждать пресуществления именно героического, а не повседневного.

3) Тареев не понимает кенозиса, хотя написал о нем целую книгу {947}. Подвергающийся кенозису Бог все-таки остается у него в надмирных сферах. У него нет ό λόγος σαρξ έγένετο {948}. <6 слов нрзб.>

4) Но если может быть пресуществленным то или иное переживание, то точно так же может быть пресуществленным и слово, и действие, и вещь, и вещество, и огонь, и явлен<ие> природы. Чудо есть действительное чудо. Пресуществляется кусочек природы, делается трансцендентным, оставаясь имманентным. И «это место свято»{949}. (Это исправление надо внести в статью «О суеверии» {950}.)

5) Чудо есть пресуществленная, выделенная часть природы из общего строя—в мире, но не от мира{951}, по виду подобная (хотя, б<ыть> м<ожет>, и не тождественная всему прочему), но по существу иная, новая, новая тварь.