Тут все покрыто снегом, и довольно глубоким. На деревьях в лесу пушистые клочья. Северного сияния 5 все еще не видел, говорят, что они начнутся в январе или в конце декабря. Нашла ли ты на карте, где находится твой папа? А знаешь ли отчего этот остров называется Соловками? От соли В прежнее время тут были соляные варницы, соль вывариваіи и торговали ею или выменивали ее на другие товары. От эгого, как говорят, и стал называться остров Соловецким. Ісворят, летом тут бывает видимо–невидимо чаек. Они кричат целый день и не дают покоя ночью. Ho я приехал сюда осенью, когда чаек уже не было. Сегодня меня угощали здешними грибами — как–будто вроде подберезовиков, как наши. Лес тоже похож на наш посадский, конечно не совсем, а в общем та же картина, особенно под снегом. Целую тебя крепко, дорогая Тикулька, пиши своему папе.

Дорогой Мик, вот ты уже какой большой, даже рычаги проходишь. Сообрази‑ка, рычаги какого рода представляют наши руки и ноги. Какое из семейств растений тебе нравится больше всего. Я особенно люблю лилейные и розоцветные, а интересуют водоросли, хотя их знаю плохо. Если мои сапоги тебе велики, то наматывай на ноги какое‑нибудь тряпье, и тогда ходить будет легко; я раньше этого не делал, и потому ноги при ходьбе уставали, а чулки быстро рвались. Собрал ли ты грибов на зиму, хоть сколько‑нибудь. Наверное Васюшке будет приятно попробовать их после путешествия по горам и скалам, где грибов не увидишь. Говорят, тут грибов бывает довольно много, но я приехал, когда грибное время уже закончилось, да и собирать нам их по большей части не приходится. Недавно меня угощали на вечере тюленьей или, точнее, заячьей (из морского зайца) колбасой. Она мне показалась вкусной, тем более, что не похожа на мясо, а скорее напоминает что‑то вроде рыбы. Кажется, здешнюю тюленью колбасу вывозят на продажу в Лениіград, а м. б. и в Москву. Получил ли ты мое письмо, в котором я тебе пишу про морского зайца, бывшего у нас здесь на высіавке? Я писал тебе еще, что по слухам этого зайца отправили в Москву, в зоопарк. М. б. ты его там встретишь и тогда вспсмни о своем папе. Начал ли ты проходить химию? Если начгл, то поинтересуйся иодом. Помнишь, ты и Тика так любили иод, что требовали от мамочки, чтобы она мазала им вас пягнами; вы назвали эти пятна пуговицами. А теперь иод кругом меня, испаряется отовсюду и запах его разъедает слизистую оболочку носа. Целый день я пробую различную золу, разсолы, бензинные вытяжки и отбросы производства на иод и определяю, сколько там иода. Это узнается по количеству гипосульфита (фотографического закрепителя), которое необходимо, чтобы обезцветить красивый розовый или малиновый раствор иода в бензине, а бензин извлекает иод из растворов, с которыми соприкасается, особенно если раствор хорошо взболтать с бензином. Есть еще красивая реакция на иод—крахмальная: крахмал, например, картофельная мука или, лучше, весьма жиденький клейстер синеет и даже чернеет от малейших количеств иода. Приходится возиться также с ио- дистым калием. Эго вещество—любимый реактив Михаила Фарадея, моего самого любимого из ученых, начиная от раннего детства и до снх пор. Когда я называл тебя Михаилом, то имел в виду также и Михаила Фарадея. Ты меня обрадовал бы, если бы прочел его биографию, хоть какую‑нибудь, а лучше конечно более подробную; но пожалуй подробную тебе читать еще рано, так почитай пока краткую. Он был очень хорошим человеком и величайшим из ученых; каждый год приносит новые доказательства, как глубоко он мыслил и видел и насколько он определил[2176] в своих замыслах и убеждениях современных ему ученых. А если чего не поймешь в его жизнеописании, попроси Васю и Киру или Леонида объяснить тебе. Когда я был маленький, мне казалось, что нет имени, красивее, чем Михаил Фарадей и я постоянно писал его инициалы М. Ф. А ведь это вышли твои инициалы, ты тоже М. Ф. Крепко целую тебя, дорогой Мик. Учись, думай, люби мамочку и своих братьев и сестер.

Дорогая Олечка, ты спрашиваешь о цитатах по искусству и эстетике. Конечно пользуйся ими, я буду очень рад, если они окажутся тебе полезными. Наиболее интересен и целен Гросс, особенно для первого вхождения в эстетику. Чернышевского я, конечно, читал, но чего‑нибудь полезного для себя не нашел в нем. В частности, его тезис о превосходстве жизни над искусством двусмыслен, потому что не указывается, в каком отношении искусство сравнивается с жизнью. Искусство — проявление жизни и потому часть жізни, как целого. Как же сравнивать часть с целым. Ho по іризнаку красоты, или эстетического оформления, искусство выие жизни, ибо именно для этой узкой и специальной цели яизнью создается. Оно есть эстетическое осознание жизни. Мэжно ли сказать, что растение выше цветка. Цветок — часть растения, его орган, но красота растения именно в цветке находит свое высшее выражение и потому мы судим о растении, оцениваем его и распознаем его преимущественно по цветку. Тайный смысл тезиса Чернышевского[2177] м. б. выражен: ак приглашение жить, а не заниматься искусством. Ho тогда в чем же жизнь, если будет устранена одна из лучших ее фуніций, и за нею, с таким же правом, и каждая из прочих. Про кахдое проявление жизни можно сказать, что жизнь выше его, но если ощипешь все листья и цветы жизни, то от жизни нитего не останется. Поэтому можно сказать: жизнь выше искусства, но это или ничего особенного не возвещает, или окажется в другом понимании, жизневраждебным. Ты делаешь личные сопоставления. Два образа, если говорить о новой истории, о близком к нам времени, от детства и доныне мне были и остаются особенно дорогими: Гете и Фарадея. При кажущемся несходстве в них много общего в основном. Главное—в мышлении не отвлеченными схемами, не значками, а образном, до конца конкретном, — в мышлении типическими представлениями (гетевское Urphanomenon[2178]), а не отвлеченными понятиями. Понятия нельзя любить и нельзя ими любоваться; а Гете и Фарадей любили художественные образы, которыми они мыслили, и радовались им. И потому их творчество было не службой, не средством своего устройства, славы, благополучия, а самою жизнью, безкорыстным восприятием реальности. Отсюда их проникновение в реальность, способность видеть незримое другим и способность на много десятилетий опережать свое время. Идут годы, десятилетия, почти целый век, а их понимание действительности (имею в виду природу) не только не линяет и не ветшает, но напротив, становится все более близким и ценным. Нет слов пустых, нет утверждений формальных: все полно углубленного смысла, все полновесно и плотно, развертывая свою полноту по мере накопления знаний и опыта последующими поколениями. Глубина их сочетается с ясностью, ясностью мысли и прозрачностью настроений. Жизнь — в упорной и целостной работе. Вот эти люди мне близки. — О твоем писании. Конечно, дорогая, пиши, что пишется; во всяком случае это научит тебя видеть достоинства и недостатки литературы, вникать в построение и в стиль произведений, улавливать ритмику звука и образа. Если бы тебе удалось читать по немецки, это было бы очень хорошо, даже при несистематмчности такого чтения; что‑нибудь усвоішь, создашь в себе привычку к звукам и обо ротам, запомнишь кое–какие слова.

1934. ХІІ.19. Видитесь ли с Софьей Сергеевной[2179] Если ош навещает вас, то поклонись ей от меня. Известно ли что–нибуді о Тикиной маме Кене? Здорова ли и вообще не забыла ли вас‘ Одеяло, конечно, передай Васюшке, если оно ему нравится Я его и имел і виду, когда давал его вам. Спрашиваеші о работе моей. Гой работы, которая была ранее и была мне совсем не под сипу, теперь уже нет, и я занимаюсь анализами маленькими исследованиями, цель которых — улучшить производство, т. е. удешевить, понизить потери иода, ускорить процесс добычи и т. д. Это мне вполне по силам, так что жаловаться не на что. Правда, у меня не остается времени — все оно занято либо служебными, либо общественными культурными обязанностями. Ho это м. б. и лучше, чтобы не думалось; а вести свою работу—научную или литературную — в данных условиях я все равно не могу и нечего делать попытки в этом направлении. Крепко целую тебя, дорогая Оля.

Дорогая Аннуля, написав письмо, спешу писать другое, последнее за декабрь, т. к. боюсь, что при задержке оно очень долго не сможет попасть в Загорск. Мне очень грустно, что ты чувствуешь себя так неспокойно, а я ничем не могу помочь тебе. Постарайся притти в равновесие, подумай о наших детях. Ведь на них твое состояние не мржет не отражаться вредно, а между тем домашние впечатления в их возрасте определяют душевную жизнь не только в данный момент, но и на всю жизнь. Пусть же будет у них на душе ясность и спокойствие, дай ты им это. Я с вами всегда, где бы я ни находился и что бы ни делал. Пусть же мысль о том, что мы вместе, даст тебе силы быть бодрой и спокойной. — Количество и разнообразие моей работы, как всегда, все возрастает. Вот сегодня на меня кружок ИТР возложил председательство в секции бюро «науки и техники», т. е. организации всяческой техпропаганды—лекций, докладов, курсов и т. д., которые надо вести ИТР–овскому кружку. С мастерской по добыче иода тоже возрастают заботы, т. к. приходится продумывать и налаживать много отдельных моментов производства, а необходимых условий для проработки, литературных и лабораторных, здесь, конечно, нет. Следовательно надо заново открывать америки и притом придумывать, как и чем заменить общепринятые способы исследования тем, что доступно в настоящих условиях. Поэтому занят я целый день, с утра и до поздней ночи, но полезных результатов получается неизмеримо меньше, чем могло бы быть при нормальных условиях. О своей жизни я не пишу тебе, ты узнаешь о ней из того, что писано маме и детям. В общем же она идет однообразно, день похож на другой и проходит незаметно, усл>вия жизни понемногу улучшаются. Хотя я и писал уже, но т всякий случай повторяю: башмаков присылать мне HE Н\ДО, т. к. я приобрел сапоги — променял свое пальто на полуиубок и сапоги, взамен украденных у меня. Кроме того на зилнее время меня обеспечили на службе валенками, и я хожу большею частью в них. Скажи мальчикам, что не пишу им за неімением ни времени, ни места в письме, но что я их очень любл*> и всегда думаю о них. Им я писал недавно, вероятно они уже получили мое письмо от мамы. Разным толкам о Соловках не очшь‑то доверяй, мало ли что болтают люди. Я же пишу тебе, насколько удается, чтобы дать представление о своей жизни. Приглядывай, чтобы мальчики были сыты в Москве, а то ведь оні о себе не позаботятся и истощат все силы. Хорошо бы кое‑что готовить дома и давать им с собою хотя бы на несколько днеі. Кланяйся маме, я не забыл о ней, а просто очень торопился закончить письмо. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля, не забывай ни меня, ни моих просьб быть бодрой и радостной.

1934.XII. 19 Соловки П. Флоренский

г. Загорск (б. Сергиев) Московской области Пионерская ул., д. 19

Анне Михайловне Флоренской

Павел Александрович Флоренский

Основное

1935 год

1935.I. 12 Соловки № 6. Дорогой Кирилл. Только вчера получил я твое письмо от 4. ХІІ.1934. He ошибся ли ты, написав 4 вместо 14, т. е. 14 декабря? Был рад получить от тебя подробное изложение твоих работ, к тому же весьма интересных. Нахождение ванадатов [2180] в кремнистых сланцах до известной степени примирило меня с этой бесплодной и скучной породой. На Дальнем Востоке этих сланцев очень много, но, будучи настроен против них, я не вникал в их слои внимательно. Выдавленные или высосанные пропластки коллоидного происхождения я тоже находил, но не сумел узнать, что это за минералы; по виду же похоже на окислы железа; возможно, однако, они и представляют какой‑либо интерес. Хорошо, что ты начал пользоваться понятиями коллоидной химии; не сомневаюсь, что в близком будущем им будет принадлежать руководящее значение во многих вопросах минералогии. Поэтому старайся изучить коллоидную химию посерьезнее и не смущайся ее преимущественно органическим уклоном; это временный уклон, объясняемый чисто историческими причинами, с одной стороны, и сравнигельнои легкостью изучения органических коллоидов — с другой. Ho, освоившись с общими идеями, ты сумеешь перенести ах и на неорганические соединения. В частности обращаю твсе внимание на замечательную книгу Вольфганга Оствальда о цвете и коллоидах (не спутай с Цветоведе- нием Вильгельма Оствальда—отца Вольфганга), в которой реабилитируется ге? евская теория цветов и дается множество весьма важных наб. тюдений [2181]. —О моем минерале ты пишешь предположительно, что его изменили перекисью водорода. Конечно, это не так: я сам брал его с месторождения, а перекиси водорода ни у меня, ни у кого другого и в руках не было. Что‑то мне говорит об ингересности этого минерала, хотя прямых данных и нет. При случае обрати на него внимание. —Относительно поездки твоей на Север я уже писал, вероятно вы теперь получили мое письмо. Повторяю, поездка невозможна по ряду причин, и прежде всего — по причине прекращения навигации и отсутствия какого–бы то ни было сообщения, кроме аэроплан- ного. Ho мыслию я всегда со всеми вами и в частности с тобою, мой дорогой. Работай, учись, будь в природе, заботься о маме и детях—в этом вся моя радость. Ваши успехи для меня дороже собственных. 1935.1.7. Так давно, дорогой, я начал тебе письмо, что уже забыл, о чем писал. Сделаю несколько заметок по поводу твоего письма. Во–первых о спектральном анализе. Очень советовал бы тебе хорошо усвоить спектральный анализ, т. к. без него двигаться в одних случаях трудно и хлопотно, а в других и просто невозможно. Однако, не ограничивайся качествен, анализом, а займись непременно количественным. Это могущественный способ, т. к. он позволяет в V2 часа решать аналитические проблемы, для которых обычными приемами анализ потребовал бы недель и большой [нрзб.]ности, не говоря уже о реактивах, посуде и большом количестве анализируемого материала. Точность колич. спектр, анализа до 1% от измеряемой величины. Определение делается по длине линии спектра, полученного фотосъемкой с вращающейся щелью в виде логарифмич. спирали. В свое время в институте был применен этот метод к ряду анализов и дал блестящие результаты, тем более, что анализируемого вещества были количества чрезвычайно малые. Занимался этим делом Iyro Янович [2182], и от него ты можешь получить советы и указания. Для колич. спектр, анализа необходим кварцевый спектрограф со специальной вращающейся щелью; она м. б. сделана домашним путем т. е. в мастерской института. Ho думаю, можно было бы в случае отсутствия кварцевого спектрографа воспользоваться любым другим, хотя это будет несколько менее надежно (меньше линий, — отсутствуют ультрафиолетовые линии, в спектре особенно богатые). — Напиши, прошел ли твой палец и твоя малярия. — Твое объяснение происхождения вінадатов мне нравится. Как я наблюдал, превращения валентности ванадиевых соединений и содержания кристаллизацион. юды происходят очень легко и от небольшого изменения услоіий, в частности температурных и концентрации среды. Считаг> вероятным, что таково же образование комплексов, а вместе с тем—и изменение цвета. —Получил ли ты мое указание надвуцветность хромового раствора? —Напиши, давала ли тебе Оля читать отрывки из «Оро», ороченской поэмы. — Постараіся получить от Влад. Иван, указания по работам, он единственный у нас ученый, мыслящий глубоко в области круговорота веществ в земной коре и один из самых глубоких натуралистов нашего времени в мировом масштабе. — Видел ли ты фотоснимки классификации льдов? Крепко целую тебя, дорогоі Кирилл, будь здоров, работай и заботься о мамочке.

Дорогая Олечка, вероятно мое письмо уже запоздает и тебе не пригодится, но на всякий случай все жг пишу по поводу твоей школьной темы о Тютчеве—о философск. мотивах его поэзии.

О чем же тут надо сказать, т. е. в твоей работе. Во первых о тех воздействиях, которые оказала на Тютчева окружающая среда. Во первых* это поэтические традиции Державина, к которому Тютчев непосредственно примыкает, и по роду своей поэзии и по общественному положению. Здесь можно отметить: двойственность служебных обязанностей и поэтического влечения. Первые требуют обращения с людьми и притом официального, условного, часто неискреннего и вместе с тем держать на высоте больших госуд. задач, совершенно безличных (это—день). По- этич. же дар ищет уединения, глубокой искренности пред собою, подлинности высказываний, личного прикосновения к действительности, а она, неискаженная официальностью, — остается лишь в природе (это—ночь). Затем, крушение Наполеоновской системы—отсюда сознание тщеты и мимолетности челов. индивид, усилий и мощи неизменной природы. Далее, поэтическое и философское воздействие Іете—опять вечная мощь и красота природы, не считающейся с человеческими замыслами, но целестремительно развивающейся из себя и порождающей из себя все существующее.