Сереет хмурая сирень,

Как жидкая затменья тень.

А вслед, торжествен, величаі

И зеленеть еще не став,

Покров священный протянул

Пурпурно-розовый багул.

И почки клейкие струят

Его камфарный аромат.

Отцвел багул. Холодный морг

Родит взамен другой восторг.

Земли промерзлой всходит іесть

Лучами крупных алых звезд

Краса и пища здешних стран,

Разцвел пылающий саран * * саран, или сарана,

Оро в молчании страдал.

Саран его ли кровью ал?

Куда исчез румянец щек?

Отец глядел—сам изнемог.

Печальной думой не шутя,

Повез родимое дитя.

«Приехали!»—несется весть.

Их обступили, просят слезть.

Ведут гурьбой. На сваях дом,

В земле термометры кругом.

Не бойся, сердце! Близок тот,

Свиданья с кем Орона ждет.

Как пулеметом из бойниц

Толпу обводит чуждых лиц.

Оро: «А где ж Друдзовский?» — Все молчат,

Смущенно потупляя взгляд.

Оро: «Друдзовский звал...» —

Голос из толпы:

— Он поручил

Тебя пристроить, Михаил.

Живи на Станции, учись...

Взирать с вершин на грустный низ.

Оро: «Но где же сам он, гд е мой друг?»

Волненье вскрыв лишь хрустом рук.

И теплой кровью окропил

Поляны, луг и серый ил.

Lilium floreat rorubente,

цветет в июле

Как слышно нет его в живых.

Старик. Старик-отец: «Так что ж тогда?

Ты здесь останешься ли?»

Оро: — Да.

Сандро заветов не забыл,

Хочу работать, он где жил.

Старик: «А мне здесь слишком тяжело».