Остается одно: умножение. Конечно, можно было бы дать и строгое, математическое доказательство, — при помощи теории конечных разностей, — решить функциональное уравнение. Но оставляю это до дальнейшего исследования, тем более что оно было бы неуместно в настоящем популярном изложении.[1175]

Так или иначе, но мы имеем ряд (11). Теперь возникает вопрос: Как же обозначить непознанный, неразличенный объект познания — нашу «1»? То есть, другими словами, что он такое с точки зрения познающего субъекта? Ведь и о не–познанном мы все же говор и м, т. е. как‑то, значит, его знаем, ибо нельзя же говорить об абсолютно–непознанном. Иначе слова наши были бы пустыми словами, лишенными всякого смысла. Итак, что такое этот объект «1» с точки зрения итеративного оператора А? Как внести симметрию в наши символические обозначения? Как установить единообразие символов? — Если рассуждать формально, то можно сказать: к нему, к объекту нашего различения, к «1», не применено ни одного акта различения, т. е. і = 0. В этом смысле, его можно обозначить, с точки зрения познавательного процесса, через A0 или, сообразно вновь принятым, преобразованным символам, — через A0. В самом деле, это обозначение весьма уместно:

1 = A0 (16)

но A0 = А0 (17)

и А0≡1,

ибо всякое число в степени 0 равно 1.

Итак, обозначая непознанный объект через A0, мы не уходим от первоначального обозначения, но лишь углубляем его. Раньше мы обозначали объект знания через «1», как нечто разнородное с А. Теперь же, в виде A0, эта «1» приведена к формальной однородности со всем рядом (1) или (11) и, следовательно, введена в итеративный ряд. Другими словами, объект познания поставлен в ряд потенций сознания.

Может быть, не бесполезно сказать еще несколько слов о нулевой потенции знания, т. е. о вещи. Тот вывод, что A0, знание нулевой потенции, есть объект или вещь, «1», — единица познавательной деятельности, — не должен удивлять нас или казаться неожиданным. В самом деле, с гносеологической точки зрения уж один тот факт, что мы говорим о вещи, доказывает, что вещь есть некоторое знание (иначе мы говорили бы, сами не зная, что мы говорим). Вещь есть своего рода знание. — Да, но какого? — Как знание, оно должно полагаться духом же, но так, чтобы дух не знал об этом своем положении вещи, и, следовательно, она хотя и акт духа, однако являлась бы ему как готовый результат.

21. Теперь является вопрос: как же разуметь этот непознанный, но имеющий быть познаваемым объект A0?

Или еще: в каком отношении находится он к процессу знания? — Вспомним прежде всего, что такое есть каждое An. Это — знание предыдущего знания, An-1:

An = A(An-1) (18),

т. е. An есть акт различения А, примененный к An-1.

Значит, в частности, A1 есть знание A0; a A0 есть объект, «вещь». Но ведь объектом бывает всякое знание для последующей ступени знания; всякое An есть объект для An+1, Но что оно само по себе? — Если воспользоваться выработанной нами терминологией, то должно сказать: и A0 (т. е. 1) есть тоже знание. Но — какого же знания является знанием А1? — Есть знание знающее, есть знание сознающее, есть знание самосознающее и т. д. Но A0 сюда не относится. Оно хотя и знание, однако еще не знается как таковое, как знание. A0 — знание бессознательное или без–знательное. Это — знание, не дошедшее до ступени знания, не пришедшее к сознанию, не осознанное. Итак, объект знания сам есть особое знание — бессознательное. Еще раз повторяя сказанное, мы говорим: Объект знания есть тоже знание, но бессознательное. С точки зрения познания, познаваемое есть бессознательное знание и, следовательно, процесс познавания есть не что иное, как осознание того, что уже заложено в духе, но — в бессознательной форме.