Тут, несомненно, идет усиление, climax, и Апостол выдвигает на вид моменты всс более и более сильные, чтобы убедить читателя в главной мысли своей аргументации. Но могло бы показаться неясно, в чем же разница между покорением всего под ноги Христу и поставлением Христа Главою над всем. Вот эта‑то разница и уясняется стихом 23–м, определяющим, что такое Церковь.

Всё покорено Христу, всс под ногами Его. Но это — именно покорение, т. е. нечто насильственное, внешнее. Бог же хочет полного преодоления всего. Он имеет в виду всс, «небесное и земное возглавить Христом» (Εφ. 1, 10), и потому Ему недостаточно, чтобы всё было только покорено Христу. Необходимо органическое соединение, а не механическое подчинение. Залогом первого и служит Церковь. Бог, говорит апостол Павел, поставил Христа главою Церкви, т. е., значит, сделал Церковь внутрен- н е связанною со Христом. Последнее и выражается словами: «ибо Церковь есть тело Его, всецело наполнена Его благодатными силами»[582], т. е. существует в полной, не только внешней, но и внутренней зависимости от Христа — Главы. Это и значит быть телом Главы, как и наоборот: потому‑то Он и Глава, что Церковь такова, какою ее описывает Апостол (Тело).

В подтверждение этого понимания можно сослаться и на авторитет Иоанна Златоуста и Экумения[583]‚. говорящих, что Апостол прибавляет: «…Которая есть тело Его», чтобы кто‑нибудь, услыхав слово «Глава», не понял его в смысле «Начальник», «власть», но понял в смысле собственном; другими словами, сказанное добавление сделано, чтобы показать «родство и близость» Церкви ко Христу[584] и высоту, на которую вознесена Церковь[585].

Отсюда следует, что стих 23 б (т. е. предложение, начинающееся с τίχсѕ[586][587]) ‚ поставленный на конце рассуждения, по смыслу имеет центральное место, ибо в нем — ключ ко всей аргументации. Не будь этого последнего по месту стиха — являются сомнения, точно ли, что осуществляется дело спасения. Последний стих (23 б) разрешает вопрос, и поэтому он‑как бы балка, на которой уравновешиваются все отдельные тяги аргументации. В этом — его существенная, незаменимая значимость, которая, в конечном итоге, вся приводится к слову с‹гхіѵ[588] в ст. 23 б. Этот важнейший скреп не может быть непрочным, это єсгѵі ν не может иметь метафорическое значение. Необходимо следует из всего предыдущего, что εστίν имеет реальный, буквальный, метафизический смысл.

Евхаристийные формулы (Мф. 26, 27; Мр. 14, 22; Лк. 22, 19; 1 Кор. 11, 24), в грамматическом отношении тождественные с разбираемым определением, признаны Церковью за метафизические, а не за метафорические; не метафорическое значение в них kcrciv было главным базисом в полемике с протестантами (1, 43–44). Помимо всех прямых требований понимать это Ь‹гтСѵ и в Εφ. 1, 23 как выражение метафизической истины, как подлинное «есть», а не только как «подобна», — помимо этих прямых требований, мы должны были бы сделать это из‑за простой последовательности, дабы не нарушить православное учение об Евхаристии. Да тут и более глубокая, нежели чисто формальная, связь двух «εστίν». Евхаристия стоит в теснейшем мистическом отношении к Церкви*; можно даже сказать, что «Таинство Тела и Крови» есть один из моментов общей церковной жизни. Было бы непонятно, как Церковь, которая не есть Тело Христово, а только подобна ему, может быть органом для совершения одной из своих функций (Евхаристии), которая бесконечно выше ее. И вместе с тем оказалось бы, что каждый из верующих, вкушающих Святые Тело и Кровь, ассимилирующий их, выше, нежели Церковь.

До сих пор, желая сохранить цельность рассуждений, мы не разбавляли их филологическим анализом, хотя и опирались на него молчаливо. Однако не лишне привести доселе подразумевавшийся разбор слова тһгсѕч

Слово ӧ‹гтіѕ или Ӧӯ–ТСӯ (женский род -^farts') основным своим значением имеет: кто бы ни, который бы ни,

qui aliquis, welcher eincr. Но по большей части (особенно в позднейшее время, а в новозаветном языке чуть не всегда) ӧ‹гres[589] имеет более специальные значения, среди которых мы отметим два, как чаще всего встречающиеся и, вместе с тем, наиболее отклоняющиеся от основного.

1. і›сггсг, вообще имеющее неопределенное значение, в Новом Завете часто (Гримм (62, 313)ф указывает 34 случая) «относится к определенному предмету (но, однако, так, что он чрез то подводится под лежащее в основе его общее понятие» (61, 263)[590][591] и имеет значение: некоторый каковой, некоторый который, сіпег der, еіпег welcher — «ad unam quidem personam vel rem refcrtur, sed ita ut respiciatur ad universam notio- ncm vel classem ad quam haec una persona vel res per- tinct eoque modo qualitas indicetur; aliquis qui; (von der Art wie; ein soicher, welcher)» (62, 313).

2. «В ӧ‹гссѕ· может также лежать указание на основание, ибо он, поскольку он, как латинское ut qui, quippe qui» (62, 313)[592]. «Usui jam illustrato (см. 1) finitimus est, qua reddendae rationi inservit: tales qui‑quippe qui, ut qui» (61, 264)[593][594].

Таким образом, неопределенное &rris (основного значения) получает эссенциальное или каузальное значение указанных частных случаев, т. е. приобретает характер термина. — В первом случае им устанавливается индивидуальный предмет в его сущности; во втором — в его соотношении с некоторым следствием, из него вытекающим. Ясно, что оба этих частичных значения не исключают друг друга.

Это «аргументирующее» (57, 374)[595] значение особенно оттенено в Рим. 16, 3 сл. ф[596] посредством радом стоящего ӓӯ[597], причем ставится ӧ‹гг с ѕ* или ӧѕ в зависимости от того, нужно ли сделать простое заявление или же дать характеристику (66, 109) Поэтому употребленное в Εφ. 1, 23 местоимение "ђхчу нельзя переводить просто: «который», ибо оно заключает пояснительный к предшествующему момент, как в Рим. 2, 14, 15. Для оттенения этого пояснительного момента, заключающегося в іј тс у, можно с полным правом в переводе прибавить «именно»[598]: «которая, именно (quae quidcm), есть тело Его» (39, 328). Все предложение построено «argumentiercnd», подобно как Кол^ 2, 23; 3, 5 и др. (57, 374).

"Нтсу подчеркивает последующее за ним Ь‹гхСѵ‚ делает логическое ударение на нем. Последнее при указывает либо на эссенциальность всей фразы, либо на каузальность ее, либо на то и другое вместе, так что ею устанавливается не случайное сходство Церкви с τό σαμα, а тождество сущности там и тут, являющееся причиною того, что Христос — Глава не в метафорическом, а в подлинном смысле. Христос — Глава, ибо Церковь — тело, и тело не в его акцидентальных признаках, а в его существе; значит, и Христос — Глава по существу, существенно, внутренне, а не случайно и внешне.

Этим, собственно, мы считаем доказанным догматико- метафизическое значение разбираемого текста Εφ. 1, 23. Но сейчас мы увидим новое основание для того же утверждения.