τοϋτό εστίν τό σωμά μου (Μρ. 14, 22)

τουτό έστιν τό σωμά μου τό υπέρ υμών διδόμενον (Лк. 22, 19)

τουτό μου έστι τό σώμα τό υπέρ υμών (1 Кор. 11, 24).

Везде при сказуемом σώμα стоит член τό, ибо речь идет не о теле вообще, а о теле κατ' εξοχήν‚ о Теле истинном. Напротив того, всюду, а именно в:…λαβών о › Ιησού? αρτον зеас ευλογ–ησας (Мф. 26, 27)…λαβών αρτον ευλογ–ησas (Μρ. 14, 22)

…και λαβών αρτον ευχαρίστησα? (Лк. 22, 19)

…ελαβον αρτον και ευχαρίστησα? (1 Кор. 11, 23).

Хлеб назван άρτος без члена, ибо этот хлеб до «благодарения» (которое следует за актом взятия и, в свой черед, предшествует евхаристий ному «примите, ядите») есть просто хлеб, один из хлебов. По освящении же его молитвою благодарения, во время произнесения евхаристийных «примите, ядите» и при вкушении его он уже не простой хлеб, но хлеб по преимуществу, Сам Хлеб, о άρτος -Хлеб, и в этом убеждаемся, сличая данные места с 1 Кор. 10) 16–17 и Ин. 6, 33, 34, 35, 41, 55 и др. Тут везде говорится о αρτο? (с членом), и притом этот ό άρτο? мыслится тождественным с τό σώμα. Истинный Хлеб=Истинному Телу. Этим опровергаются рационалистические возражения, будто в Священном Писании не содержится учения о Евхаристии.

Итак, комбинируя все сказанное, мы делаем заключение: Церковь есть (метафизически, субстанционально, а не образно[601] [602]) Истинное Тело Христово.

Но что такое, собственно, Тело, понимаемое метафизически? Посмотрим сперва, не даст ли чего лингвистика.

IV

Греческое σώμα–тело происходит, по–видимому, от корня санскритского ska, греческого σω?, лежащего также в основе слов: σάο?, σόο? — здравый, целый; σώο?, σώ? — благополучный, здравый, спасенный; σώχος — сильный, здоровый; σαόω, σώζω (вернее — σώζω) — лечу, излечиваю, спасаю; σω–τήρ — спаситель, целитель. Сопоставляя поэтому σώμα с σωτήρ и с σώζω, мы можем сказать, что эти слова относятся друг к другу как результат или орудие действия (ενέργημα, effectus vis) к действующему (о ενεργών, auctor) и к процессу действования (ένεργέω). А так как окончание τήρ равносильно окончанию τή^, то σώμα: σωτήρ: σώζω»ποίημα: ποιητή?: ποιέω -χτίσμα: χτίστη?: κτίζω κτλ[603]. В параллель греческому можно притянуть и русское словообразование… (по Хомякову). Тело от санскритского корня тал, тил — быть полным, жирным[604] (т. е., по древним представлениям, — здоровым, крепким).

Выясним (1, 26 след.; 60, 539–542; 64, 730–731; 61, 373; 62, 417–418) теперь словоупотребление σώμα. Собственное значение σώμα, вероятно, оболочка (от ska). Отсюда у Гомера оно употребляется как «бездыханное тело», cadaver. Позднейшие писатели употребляют σώμα в значении одушевленное тело, видя в нем «сосуд жизни» (60, 539) и, как таковой, противополагая его душе — содержимому, Ψυχή. В других случаях (у апостола Павла и в позднейшей церковной литературе) это дихотомическое воззрение на человека уступает место трихотомическому и тогда делается возможным соединять понятия σώμα и ψνχη (σώμα ψνχιχόν), как не исключающие друг друга. В иных случаях σώμα с присоединением ανθρώπου или без него означает лицо, индивид. У святых отцов σώμα означает вещество или материю, из соединения которой с душою состоит целый человек; жилище души, — всякое творение; покров и одеяние души; человека, особенно же подвластного господину своему. Наконец, греческое σώμα означает всякого рода людей, объединенных в целое, в корпоративное тело или σωματεΖον, σωμάτιο v.

Вглядываясь в вышеприведенное словоупотребление σώμα, мы можем сделать некоторые общие выводы. Прежде всего, σώμα мыслится не само по себе, а как стоящее подчиненным высшему началу, для которого σώμα является сосудом, оболочкою, орудием, обнаружением и без которого σώμα — только труп. Σώμα — это начало пассивное, воспринимающее, имеющее источник действия в другом, но не самодействующее, хотя и имеющее реальность. Как таковое, оно имеет характер подвластности и в силу этого особенно подходит к обозначению раба, служащего как бы телом для своего господина. Отмеченное чертою служебности, σώμα естественно имеет инструментальное, орудное назначение: не оно действует, а посредством него совершается действие, и тем самым σώμα делается выявлением внутренней мощи, в противоположность σάρξ, обозначающему всего человека (17, 1902 г., ч. II, 38, 94) или же телесность по ее материальной стороне (60, 521—524) и т. п. Посредственность тела особенно явствует из слов Апостола: ♦…всем нам должно явиться пред судилище Христово^ ІѴа κομίσηταο έκαστο? τα δια του σώματος тгроӯ а стграҪсѵ›» (2 Кор. 5, 10). Это бса не достаточно подчеркивается в обычных переводах[605] и обозначает опосредствование (Vermittelung) действий посредством тела, так что приводимый текст имеет смысл: ♦средством для чего было ему тело» (60, 540).

Из того факта, что σώμα означает по преимуществу физическую, видимую, наиболее осязательную, так сказать, часть человеческой природы, — из этого приходится видеть в нем не отвлеченное нечто, не абстракт, а вещь (в широком смысле) ‚ — нечто, обладающее объективным бытием. Эта сторона σώμα с настоятельной энергией представлена теми случаями, когда σώμα значит совокупность, целое, как, например, τό του κόσμου σώμα[606] [607].