Корнесловие же σώμα (от σω?) показывает, что σώμα, будучи орудием, есть орудие, направленное ко благу, спасению, целости, невредимости, защите его обладателя и других.

Объединим отдельные штрихи, отмеченные в значении σώμα. Мы можем при этом охарактеризовать σώμα как некоторое реальное (в противоположность призрачному, мнимому, словесному) бытие, являющееся орудием, посредством (в противоположность бытию самостоятельному, самодовлеющему, самодеятельному и всецело автономному) спасения и вообще всякого блага (в противоположность орудию вреда и всякого зла) для целостного существа и, значит, отдельных его органов, поскольку они связаны со всем организмом (в противоположность частным целям и задачам, являющимся сепаратными от общих и целокупных, каковы, например, эгоистические интересы отдельных: органов)·

Таково метафизическое, наиболее очерченное зерно этого, вообще говоря, расплывчатого и многомысленного, понятия σώμα.

Учение о Церкви развито по преимуществу у апостола Павла, и потому важно было бы проверить раскрытое только что понимание σώμα как орудия духа и, следовательно, Тела Христова — Церкви, — как орудия Христова Духа, на словоупотреблении этого Писателя. Этого достигаем, сличая соответствующие[608] места, где упоминается σώμα. Во всех этих местах σώμα имеет значение орудия, «да, притом еще, такого орудия, посредством которого верующие освобождаются от житейских скорбей и несчастий, исцеляются от всяких, телесных и душевных, недугов, очищаются от грехов, становятся причастниками Христовой святости, короче: опять живут истинною жизнью в единении с Богом». Формула: «Церковь — Тело Христово» значит: «Церковь есть спасительное орудие Христова Духа» или, короче, «спасительное Христово орудие» (1, 27).

Такова идея о Теле Христовом при известном рацио- нализировании. Но отвлеченность ее допускает довольно легко подсунуть туда несоответствующее конкретное содержание, которое, по–видимому мало разнясь от надлежащего в начале, с необходимостью отклонит сознание в решительно неподходящую сторону при своем усилении. Этот подмен может быть совершен на почве соотношения Церкви и верующих. Чтобы ближе выяснить отношение Церкви к верующим и обратно, разберем, как именно квалифицирует Священное Писание совокупность верующих. Апостол говорит: οι πολλοί сѵ σώμά с‹гџсѵ с ν Χροστώ (Рим. 12, 5); сѵ σώμα оі πολλοί с‹гџсѵ (1 Кор. 10, 17); νμεΖ? St с‹гхс σώμα Χρήστου (1 Кор. 12, 27), т. е. «мы многие составляем одно тело во Христе» (Рим. 12, 5); «одно тело составляем мы многие» (1 Кор. 10, 17); «а вы (верующие) — тело Христово» (1 Кор. 12, 27).

Замечательно, что во всех трех случаях стоит не εν τό σώμα, но просто εν σώμα (без члена), откуда следует[609], что верующие (ήμει?, ύμει?) не суть само Тело (=Церковь), а только причастны ему, — присоединяются к нему, входят в него, тоща как само оно есть нечто большее, нежели простая совокупность верующих[610]. Верующие — тоже Тело Христово, но не существенно, не в себе (per ѕе); не образуют и пополняют его, а только входят в него, приобщаясь его. Напротив того, ή έκκλησία εστίν το σώμα αυτού (του Χρίστου) (Εφ. 1, 23). Итак, было бы крайней погрешностью против логики (не говоря уже о вере) повторить за сплошь и радом делающимся силлогизмом:

major: ή έκκλησία τό σώμα του Χρίστου;

minor: οί πιστοί «σώμα του Χρίστου;

ergo, conclusio: οί πιστοί -ή έκκλησία[611], —

силлогизм тем более заманчивый, что филологически, согласно корнесловию εκκλησία (см. гл. ѴІЇ, § I), conclusio, действительно, выходит правильное. Чудовищность подобной ошибки делается особенно чувствительной (и уже не только формально–логически (quaternio terminorum), но и содержательно), если переписать сделанное в таком виде: ό πιστό? α + ό πιστό? β + ό πιστό? γ +…+ ό πιστό? κ«ή εκκλησία. Выходит, что механическое прикладывание «верного» к «верному» придает их сумме новую метафизическую природу, делает их ή εκκλησία или, что то же, τό σώμα του Χρίστου. Проведенная мысль о нелепости такого силлогизма резко подчеркнута в 1 Кор. 10, 16–17. Τον αρτον оѵ κλώμεν, ουχί κοινωνία του σώματο? του

Χρίστου έστιν; ό'τι ει? αρτο?, £ν σώμα οί πολλοί έσμεν οί γαρ πάντε? εκ του ένό? άρτου μετέχομεν (I Кор. 10, 16–17) — «Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один Хлеб и мы многие- одно тело; ибо все причащаемся от одного Хлеба».

Тут сопоставляется рядом ό αρτο?, т. е. ό αρτο? έκ του ούρανου ό αληθινό? — «истинный Хлеб с неба» (Ин. б, 33; ср. Ин. 6, 34, 35, 41, 55 и др.), Хлеб по преимуществу, который и есть истинное Тело Христово (τό σωμα του Χρίστου), Тело по преимуществу[612], и целокуп- ность (ос πάι>τε?) верующих, которые–тоже суть Тело Христово (ио уже не Само Тело), но не тело в себе, а только тело по причастию Истинного Тела. Общение (κοινωνία.) Тела истинного делает целокупность верующих тоже Телом Христовым. Чтобы стать Телом Христовым, верующим нужно μετέχειν[613] в Вечном, Едином Хлебе — Теле.

Массивность понятия Церковь — Тело защищена от атаки номинализма. Но как же конкретно представить, что такое Церковь? Если нам недостаточно отвлеченных характеристик, то необходимо обратиться к созерцанию конкретного, к опыту. Но, конечно, чувственный опыт не может раскрыть существа Церкви — объекта мистического в самой своей основе и во всех своих проявлениях. Поэтому только мистический опыт способен удовлетворить нашему желанию. Но тут кончаются границы догматики и начинается область аскетики.