Оттенок слова πλήρωμα неопределим вне конструкций при разбираемом слове. Поэтому последующей (за πλήρωμα) ступенью является решение вопроса о залоге πληρουμένου. Но так как глагол πληρόω может образовать и participium medii, и participium раѕѕіѵі[644] в такой форме, то поставленный вопрос в свою очередь заставляет обратиться к зависящему от πληρουμένου — τά πάντα έν πάσο v.

Робинзон (см. 55, 36) видит в нем наречное выражение, равносильное английскому all in all и означающее в с е ц е л о, — нечто вроде усиленного παντάπασιν. При таком понимании πάντα с ν πάσο ν есть «стереотипное наречное выражение», в котором обе части слились в одно неразрывное целое. И если прав Робинзон, то πληρομένου имеет значение страдательного залога. Но многочисленность случаев этой комбинации, и притом слегка вариируемой (1 Кор. 15, 28; 16, 6), показывает, что мы имеем дело не со «стереотипным выражением», а с terminus tcchnicus. В (τά)* πάντα και, έν πασον

Χριστός (Кол. 3, 11) союз και свидетельствует о самостоятельности каждого члена, а выражение τοις πασιν γέγονα πάντα (1 Кор. 9, 22) еще более убеждает в самостоятельности этих речений и собственной их силе. Итак, в Εφ. 1, 236 должно разбирать порознь τά πάντα (вин. пад.) и εν πασιν (дат. с предл.) (55, 35). Прежде всего, как понимать τά πάντα? Если это- винительный отношения, то πληρουμένου — страдательного залога, если же τά πάντα — винительный прямого дополнения, то πληρουμένου — среднего залога. Но τά πάντα не может быть понимаемо в первом смысле и, следовательно, непереводимо чрез речение «в отношении ко всему». В самом деле, местоимение πα? без члена имеет общее, неопределенное значение в с я к и й, каждый (не каждый в отдельности, как ίίχαστο?, но любой), и тогда только πάντα (без члена) употребляется в форме винительного отношения. Ό πα^ означает весь, весь до единого, исключительно весь и «противополагает целое или совокупность его частям»; от о πας винительного отношения не может быть[645]. Это различение πάντα и τά πάντα поясняется на следующих примерах: του τά πάντα ενεργούντος (Εφ. 1, 11)

о… Ѳєоӯ ο ενεργών τά πάντα έν πασ4ν (1 Кор. 12, 6) του τά πάντα έν πασιν πληρουμένου (Εφ. 1, 236) αυτό? διδονς πασι ζωήν seat πνοήν και τά πάντα (Деян. 17, 256),

т. е. «Сам давая всем жизнь и дыхание и всӧ». і'ѵа η о Θεός πάντα εν πασιν (1 Кор. 15, 286)

πάντα και εν πασιν Χριστός (Кол. 3, 116)

Κά^ώ πάντα πασ<,ν αρέσκω (1 Кор. 10, 33),

т. е. «и я угождаю всем во всем».

Итак, τά πάντα означает совокупность, целокуп- ность, всецел остн ость чего‑то, определяемого ближайшим образом в словах εν πασιν. Вместе с тем τά πάντα есть непременно винительный прямого дополнения. А так как это слово не зависит ни от выражения έν πασιν, ни от το πλήρωμα, то остается признать, что оно зависит от причастия πληρουμένου. Следовательно, του πληρουμένου есть причастие среднего залога и должно быть переведенным чрез форму действительного с добавлением «себе», т. е. «для исполнения, для реализации, для осуществления своих планов, своих намерений» (62, 354)[646].

Обращаемся к Ьѵ иа‹гіѵ.

Различие этого выражения от τά πάντα заключается прежде всего в отсутствии члена тосӯ, что, в противоположность τά πάντα, указывает на нечто частичное, — скорее многое, нежели всӧ, и во всяком случае на все (или многое) незаконченное, не обладающее единством. Τά πάντα — это множественность, ставшая законченной и объединенной, всеединство (на что указывает и средний род), тогда как Ьѵ πασί,ν–только множественность, без характера единства, в своем противоположении все — единству и законченности. Но вопрос в том, какого рода это έν πασιν — среднего или мужского. Если верно первое, то Ьѵ πασιν имеет космический характер, если второе — социальный. За мужской род высказываются почти все исследователи, и он подтверждается параллельными местами (1 Кор. 12, 6; 15, 28. Кол. 3, 11), где Ьѵ па‹гіѵ, входящее в комбинацию с πάντα, подразумевает верующих и, следовательно, стоит в мужском роде. Отсюда понятно, почему не поставлено Ьѵ тосӯ пдс‹тсѵ: число членов Церкви не есть что‑то зафиксированное, неизменное и законченное; оно по существу своему растет и должно расти, никогда (в этом веке) не делаясь завершенным.

Тут возникает еще вопрос, поднятый некоторыми толковниками (см. 55, 37), не имеет ли Ьѵ пдс‹гсѵ инструментального значения, т. е. «чрез посредство всех, многих» (dativus instrumcntalis)[647].

Нужно выяснить, являются ли «все» орудием для наполнения «всего» или местом этого «всего». Г. Думский (55, 37) приходит к заключению, что «новозаветная конструкция глагола πληρούμαι при дательном падеже с Ьѵ выражает мысль, что предмет, обозначаемый им, представляет из себя вместилище наполнения, область действования и т. п.», т. е. видит в пӓ‹гіѵ дательный вместилища. Но аргументация Думского (которую одобряет и проф. Богдашевский (39, 337)) является несостоятельной, ибо дважды основана на недоразумении: во–первых, приводимые им места (кроме Ин. 17, 13): Кол. 1, 9; 2, 10; 4, 12; Еф. 5, 18 (по лучшим рукописям, впрочем, тут стоит иной глагол: πεπληροφορημένοι)‚ по всей видимости, имеют εν с дательным падежом не как с дательным вместилища, а как с дательным лица (dativus aucloris) с инструментальным оттенком, и так рассматривает дело, например, Кремер (60, 503). Во–вторых, и главным образом, во всех приведенных местах стоит страдательный залог, а не общий (medium), так что заключать о значении εν с дательным при общем залоге было бы несправедливо на основании предлагаемых примеров. Но, будучи неправ в своей аргументации, г. Думский прав в своем основном положении (не задеваемом критикой аргументации), что εν с дательным падежом имеет локальный характер. Это можно выяснить чрез последовательное сопоставление Εφ. 1, 23; Еф. 4, 13; Кол. 2, 9, вместе с тем разрешающим вопрос о значении πλήρωμα. Тождественные тексты (см. § VI)