Этот дуализм, быть может, невыносимый для рассудка, является необходимым следствием истинной религиозной силы всех рассматриваемых понятий. Мы уже видели, когда говорили о догмӓтико–метафизическом определении Церкви, что слова–понятия неуловимо переходят в слова–символы, а догматико–метафизическое определение — в догматико–символическое. Точно так же мы увидим далее, что догматико–символическое определение незаметно превращается в догматико–аллегори- ческое, а слова–символы — в слова–эмблемы. Но мало того, отдельные аспекты символического определения сами не остаются устойчивыми. Образы переходят друг в друга, живут, колышатся, меняют свои очертания, растут. Здание начинает расти в Город, в Иерусалим Горний. Отдельные камни Здания сами делаются храмами. Здание вытягивается в колонну. Затем колебания делаются серьезнее. Камни оживают, Здание созидается в любви, приращивает само себя; от него требуется нравственная чистота.. Наконец, оно незаметно сделалось живым, одухотворенным Телом и превратилось в Невесту. Невеста делается Женою, а Жена — Тело своего Мужа, тогда как Муж — Глава его. И т. д. Одним словом–πάντα ρε с[721], но в этом всеобщем течении религиозных схем признак жизни — жизни, которая неуловима никакими схемами. Во всей полноте образов раскрывается одна тайна спасения, — в каскаде отдельных схем преломляется тысячами радужных цветов единая идея Церкви. Но они остаются взаимно исключающими лишь для рассудочного познания. Непосредственный же религиозный опыт снова собирает с бережностью каждый цветной луч, и, преломившись в сознании верующей души, они образуют ослепительный белый диск — изображение спасительного Солнца.

Ill

Символ Здания ведет свое начало от Самого Спасителя. В ответ на исповедание Петра (Мф. 16, 16) Господь сказал: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это (т. е. что Иисус — «Христос, Сын Бога Живаго»), но Отец Мой, сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 17–19). Текст этот многократно подвергался толкованиям и перетолкованиям (см., например, (32, I, 583584); (7, 136–144); (13, 95–106, 112); (10, 36–38); (8, 325)). Главный вопрос тут о том, каково отношение Петра к Церкви. Как известно, переименование всегда имело таинственное значение: особенно таинственно оно было на сей раз, когда Симон (Σίμων‚ Συμεών, по- еврейски Шимгон), что по–еврейски значит Выслушивание. Выслушивающий[722], как бы Внимающий Божественной Истине[723], получил глубоко значительное имя Ҟифы или Петра, что значит скала, камень[724], по общепринятому толкованию[725] [726]. Смысл этого переименования станет ясен, если мы сопоставим разбираемый стих с предыдущим. Христос говорит о вере Симона, данной ему Отцом Небесным. Как таковая, она является, конечно, Камнем, на котором должен строиться всякий. «Не от Петра камень, но от камня Петр, так как не от христианина именуется Христос, но от Христа христианин», — говорит блаж. Августин[727]. «Петр не означает Скала (Petra), но того, который от Скалы (Petra) назван.

Так, Мелисс από του μέλιτος не пчелу (apem), но того означает, который получил имя от слова аріѕ. Так, Hesperus от ѵсѕрсгс»[728] и т. д. Петр — Камень, но Камень за данную ему веру, так что, собственно, истинным Камнем является содержание его веры, Сам Господь. Петр без веры перестает быть Камнем. Замечательно, что Спаситель обыкновенно звал его Петром. Но когда Петр потерял свою твердость, отрекся от Христа, то Христос снова назвал его прежним именем: Симон. Только новое исповедание Апостола снова вернуло ему имя Петра (Ин. 21, 15, 16) (ср. также (19, 290)).

Таким образом, в основании Церкви–Здания лежит исповедание Христа, вера во Христа или, лучше сказать, Сам Господь, как Он воспринят человеческим сознанием. Апостол Петр, как первый воспринявший Божественное достоинство Иисуса, тем самым первый лег в основание, в фундамент Строения. Но он не один там. «…Бывши утверждены на основании апостолов и пророков…», — пишет ап. Павел (Еф. 2, 20). Сличая греческий текст данного места (έποικοδομηϋέντες επί τω Φεμελίω των αποστολών και προφητών) с текстом Мф. 16, 18 (έπί ταύτη τη πέτρα οικοδομήσω[729]), убеждаемся, что тут и там идет речь о подобных друг другу основаниях. Но кто такие пророки? Много экзегетических браней о том, разуметь ли пророков новозаветных или ветхозаветных[730]; но, не входя в детали этих пререканий, заметим следующее: 1) под προφηται в Еф. 3, 5 разумеются, несомненно, пророки новозаветные; 2) здесь они сопоставлены с апостолами, и тесная связь тех и других указана единством члена τοις; 3) такое же значение «пророки» имеют и в 1 Кор. 13, 1–3; 13, 8; Рим. 12, 6, 3. В 1 Кор. 12, 28 они стоят непосредственно после «апостолов» и в Еф. 2, 20; Еф. 3, 5; Еф. 4, 11. 4) В Еф. 4, 11 общностью члена в выражении τους δε ποιμένας και διδασκάλους показано тождество класса или категории «пастырей» и «учителей», т. е. харизма- тиков, подобных «апостолам» и «учителям». 5) В «учении 12–ти апостолов» XVI тождество должности пророков и учителей подчеркнуто единством члена: «ибо и они (епископы) исполняют для вас служение, των προφητών και διδασκάλων».

Ввиду сказанного и в Еф. 2, 20 οί απόστολοι каI προφηται (как οί ποιμένες και διδάσκαλοι) должно разуметь в том смысле, что это–люди, харизматики одной категории. Это воззрение подтверждается тем, что только о новозаветных пророках можно говорить, хак об основании Церкви, в том же смысле, что и об апостолах, а также и тем, что в современной церковно- исторической науке[731] [732] пророки не рассматриваются как нечто отличное от апостолов по роду дарования, но как те же апостолы, поселившиеся в определенной общине и прикрепившиеся к ней.

Итак, в основании Церкви лежат апостолы и пророки. Но они там не как определенные личности, а по роду полученной от Бога харизмы и, следовательно, из‑за своей деятельности в Церкви. Вообще, образ Здания, как подчеркивающий универсальность Церкви и, следовательно, реальное существование «вещества» Церкви, не принимает в расчет человеческой воли, а имеет в виду по преимуществу смиренное подчинение авторитету, воспрңимчивость к Божественному гласу со стороны индивидуума, выслушивание Божьего гласа. Симон, как Слушающий по преимуществу, лежит первым камнем в церковном фундаменте. За ним идут другие апостолы. Затем — должность апостольская и пророческая. Симон- Петр лежит первым, потому что нельзя всем двенадцати быть первыми[733], но тут нет какой‑нибудь разницы по существу, что видно из других, приведенных нами, мест Священного Писания. А что то или другое место для каждого Камня определяется премудрою волею Зиждителя и родом должности, но не преимуществом лица, это видно прежде всего из самого значения «основания». С него, как с апостольской проповеди (апостольской вообще, а не относящейся нарочито к апостолам в более тесном смысле) ‚ начинается построение здания, ибо основою Здания–Церкви служит Христос проповедуемый (28, 11, 230; 7, 133 сл.), Христос исповедуемый и воспринимаемый, — одним словом, вера во Христа, как Сына Божия (ср. Мф. 7, 24–27). Это значение апостоль- ско–пророческой должности, как проповеди о Христе Иисусе, указывается также и в Откр. 21, 14, где описывается Небесный Иерусалим («распространение» предыдущего образа Церкви–Здания) (14, IV, 552). «Стена Города, — говорит Тайновидец, — имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца» (Откр. 21, 14). «Основания стены Города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое -яс- пис и т. д.» (Откр. 21, 19–20). В этих текстах основания обозначены словом ϋεμέλιος, тем самым, которым обозначено основание в Еф. 2, 20. Но истинный смысл этих оснований открывается из слов апостола Павла: «Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание (ϋεμέλιον), а другой строит на нем (έποιχοδομεΖ); но каждый смотри, как строить (έποιχοδομεΖν)Ф Ибо никто не может положить другого основания (Αεμέλοον), кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит (έποιχοδομεΖ) ли кто на этом основании (επί τον ϋεμέλιον) из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы — каждого дело обнаружится…. У кого дело, которое он строил, устоит, — тот получит награду; а у кого дело сгорит, тот потерпит урон…» (1 Кор. 3, 10–15; ср. Мф. 7, 24–27). Ни апостол Павел (ибо он полагает основание), ни Иисус Христос Сам (ибо апостол не может полагать Его Самого в основание) не есть основание, ϋεμέλιος. θεμέλιος есть вера во Христа Иисуса, появляющаяся от слышания слова богодухновенной проповеди. Верою ни в кого иного, кроме как только в Господа Иисуса, нельзя положить основания Церкви. И потому, если то или другое лицо называется основанием, то это надо понимать, так сказать, функционально. Место в архитектоническом целом делает апостола основанием, а не он дает месту известное важное значение. Когда речь идет о Камне для здания, то дело не в форме камней (ибо они будут обтесаны), а в способности их быть легко обтесанными. Быть «глиною в руках Горшечника» (ср. Рим. 9, 21) — такова преимущественная добродетель членов Церкви в первом аспекте Церкви. Потому этот первый аспект относится по преимуществу к мирянам, а руководящий принцип деятельности тут–авторитет, как внешняя для самого материала форма, архитектурный план здания. Борьба же против «врат адовых» — чисто пассивная: каждый камень, не нападая на «врата» агрессивно, держится на своем месте — твердо стоит при том, что ему говорит авторитет. И, пока он не сдвинулся, он остается частью здания, а все Здание продолжает стоять. «Врата адовы не одолеют его», это значит, что всегда будет достаточно несдвинувшихся камней, так что все здание никогда не рухнет·

Но наряду с «основанием» Еф. 2, 20 упоминает еще «краеугольный камень»: «бывши утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем (δѵтоѕ Ιιχρογωνιαίου αύτου Хрс‹ггои Ιησού), на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе (су ω πδάτα οιχοδομη συναρμολογούμενη αΰξει εις ναόν &γιον έν Κυρίω), на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом (έι> ω хаі ύμεΐѕ συνοιχοδομεΖσϋε els χατοιχητηρίον του Θεου έν ΤΙνευματΟ[734] (Εφ. 2, 20–22)·

Прежде всего должно выяснить термин «краеугольный камень», упоминаемый также в текстах: Мф. 21, 42 (-Пс. 117f 22, ср. 1 Петр. 2,7). «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла… λίϋον оѵ απεδοχίμαχταν оі οίχοδομοϋντες‚ оитоѕ* έγενηΰη ctѕ χεφαλην γωvLas*; 1 Петр. 2, 6 (-Ис. 28, 16); «вот л полагаю в Сионе Камень краеугольный (АіОоѵ… αχρογωνιαΖον), избранный, драгоценный*; и верующий в Него не постыдится». Несомненно, что под АL'dos αχρογωνιαΖος разумеется Сам Господь. Но в каком смысле? У Исаии, ћ кн. Иова[735], он встречается под названием 'eben ріпаһ и из контекста явствует, что это–главный, существенный камень, который дает устойчивость и прочность целому зданию. В строительном деле краеугольный камень есть самый важный камень, на котором выстраивается и утверждается все здание. Это есть камень, полагаемый во главу угла и потому связующий и сдерживающий, «смыкающий две стены здания» (Творения блаж. Феодорита, т. VII, с. 428). Но этого мало. Камень этот полагается так, что служит опорою и твердынею самого основания; поэтому св. Златоуст и говорит: «Краеугольным камнем называется то, что поддерживает и стены, и основание, — на чем утверждается все здание» (Беседа на поел, к Еф., с.

90). Следовательно, этот камень сдерживает основание и стены здания (собственно, углы стен), т. е. две самые существенные части здания. Отсюда делается понятным и отношение краеугольного камня к основанию. Он не то же, что основание, но есть краеугольный камень самого основания; следовательно, есть нечто отличное от него, хотя и основание, краеугольный камень держит на себе стены или, точнее, необходимое, потому что связывает, сдерживает основание, связуя углы самого здания. Таким образом, положенный во главу угла, камень этот сообщает как самому основанию, так и целому зданию, возвышающемуся над ним, связь, прочность и устойчивость, поэтому все, входящее в самое здание, покоится и держится на нем[736].

Отсюда ясно, в каком смысле Иисус Христос назван Краеугольным Камнем. Он — метафизический центр всей Церкви; без Него она рассыпалась бы на индивидов. Он же и метафизическое начало, сдерживающее основание — веру в Него. Без Него нет и невозможна вера в Него, ибо в Нем только она находит себе поддержку. Но тем не менее необходимо и основание — субъективная вера в Него.

Все остальное в разбираемом тексте не требует особого разбора. Отметим только некоторые черточки, непередаваемые в русском переводе. Во–первых, термины συναρμολογουμένη и αυξει имеют органический характер (см. гл. 4, § 1; также (2, 51, 144, 221)) и относятся скорее к Телу, нежели к Зданию. Это показывает на переход данного образа Здания в образ Тела. Во- вторых, слово (τυνοιχοδομεΖ(τ&ε указывает на соучастие (пассивное, в качестве материала) ефесян в построении храма, откуда видно, что поместная Церковь есть только часть храма. В–третьих, наконец, важно то, что пӓ‹та οικοδομή названо χατοιχητ–ηριον του θεου, т. е. представлено, что Бог живет в Жилище, параллель чего находим в текстах: «вы… Божие строение, θεου οικοδομή έστε» (1 Кор. 3, 9); «разве вы не знаете, что вы храм Божий (ναός Θεου) и Дух Божий живет в вас (έν υμΖν οίκεΖ)» (1 Кор. 3, 16); «вы храм Бога Живаго», как сказал Бог: «вселюсь в них и буду ходить в них…» (Лев. 26, 12; 2 Кор. 6, 16); «…как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога Живаго…» (1 Тим. 3, 15); «а Христос, как Сын, в

доме Его (Бога); дом же Его (οίκος аілго£}) — мы, если только дерзновение и упование, которым хвалимся, твердо сохраним до конца» (Евр. 3, 6); «вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога Живаго (πόλει θεοϋ ζωιττο?), к небесному Иерусалиму С Ιερουσαλήμ έπουρανίω) и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах (χα і εκκλησία πρωτοτόκων απογεγραμμένων έν ουρανοΖς…)» (Евр. 12, 22–23); «верою вселитися в сердца ваши, — κατοιχησαι τον Χρκττόν δια έζі]Ѕ πίστεως έν ταΖς χαρδίαις υμών» (Εφ. 3, 17; ср. Кол. 3, 16; 2 Кор. 12, 9); «Сидящий на престоле будет обитать в них» (Откр. 7, 15); «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (μονην[737] παρ9 αύτώ

ποιησόμεθα)» (Ин. 14, 23; ср. Ин. 14, 17, 18, 20); «и Город (Небесный Иерусалим) не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его–Агнец» (Откр. 21, 23); «престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему, узрят лице Его, и имя Его будет на челах их» (Откр. 22, 3–4; ср. 22, 5) и проӵ.