Такова задняя мысль у всех тех, кто основал современную историческую науку, ввел в употребление современные исторические методы, то есть у всех тех, кто целиком перенес в область истории научные методы, заимствованные из наук, не являющихся историческими: человечество — всевластный господин всей своей истории; человечество, исчерпавшее все подробности всей своей истории, прошедшее всю безграничность, всю бесконечность безграничных, бесконечных путей, буквально исчерпавшее всю безграничную, бесконечную вселенную подробностей; человечество — Бог, поместившее, заключившее все познание во вселенной своей всеобъемлющей памяти. […]

Человечество — Бог, набитое своей всеобъемлющей памятью до отказа, так что отныне ему уже нечего больше познавать; человечество — Бог, погруженное подобно Богу в созерцание своего всеобъемлющего знания, так полно, так совершенно исчерпавшее подробности сущего, что дошло до конца и застыло. […]

Вероника, или Диалог истории и плотской души

«Я тебе еще не все сказал: я снова обрел веру. Я католик!» — признается Шарль Пеги своему верному Лотту 10 сентября 1908 г., пережив серьезную болезнь и смерть друга Эдди Марикса.

Лотт вспоминает: «Это было как порыв любви, и, плача горячими слезами, сминая шляпу в руках, я почти невольно сказал ему: “Ах, друг мой, все мы пришли к одному”. Все к одному: откуда пришли эти слова, ведь еще мгновение назад я был неверующим? Итогом какой медленной, скрытой, глубинной работы они были? В этот миг мне стало понятно, что я — христианин».

У Пеги этот процесс духовного возрастания описан в «Клио, или Диалоге истории и языческой души» (другое название — «Вероника»), написанном на одном дыхании в 1909 г., но впервые опубликованном лишь в 1955 г.

Клио, муза истории, «бедная старушка без вечности, без будущего, полная уныния», говорит с Пеги о времени, неутомимом разрушителе, о несчастье и смерти. В этом разговоре Клио, как, впрочем, и Пеги, доходит до предела метафизической тревоги.

Во время болезни Пеги видел смерть в лицо; быть может, он ее втайне желал, из-за многих сложностей своей жизни; несомненно, им овладело чувство неотвратимого небытия, которое она с собою несет. И он открыл свое сердце навстречу бесконечному сердцу Христа.

Иисус воскресший — вот истинный основатель града вечного и временного, останавливающий неизбежное одряхление истории.

[Ваш град, христиане]

В порядке основания нет мелочей, потому что я здесь, я вмешиваюсь, я председательствую… Я несомненно придаю этому священный характер. Наши предки, древние, antiqui, majores nostri, наши древние мудрецы, самые разумные из людей, равно как и самые гражданственные из людей, древние мудрецы, профессиональные, по определению мудрецы это хорошо поняли, хорошо передали, отлично выразили, они учреждали, поддерживали культ основателей, настоящий культ, исходный, изначальный. Вступительный. Культ отправной точки. Основатели городов, а вдали основатели колоний этих городов, везущие на кораблях искорки священного огня. Все основатели государств. Основатели государств с помощью камня или законов. Вожди роя, основатели, которые по морю святому, по морю златому, по морю чермному несли к какому-нибудь колониальному Марселю дочернюю искорку. Государство Аристотеля и Платона. Наши разумные язычники, разумнейшие из народов, князья разума, отлично это видели. Наши мудрецы. Вы, христиане, не прошли мимо этого, должна признать, вы не прошли мимо, не закрыли на это глаза, вы, христиане, это продолжили, только переместили это в план вечности, перенесли, перевели на вечный регистр, когда вы говорите Отцы греческой Церкви или Отцы Церкви латинской; вы, христиане, которые говорите, думаете град Божий, civitas Dei, civitatem, вечный град (в каком-то смысле имеющий временное основание, и в этом смысле, друг мой, это моя величайшая слава, единственная моя истинная слава, единственная по-настоящему обоснованная), вы, христиане, которые говорите, исповедуете (учите, то есть определяете), верите, свидетельствуете, почитаете Иисуса-основателя; в качестве основателя; (как) основателя (во времени и в вечности) этого града Божия; (как) основателя нового града; как основателя (во времени и в вечности) этого вечного града, вечного основателя; и основателя временного тоже, в этом моя слава; ибо чем больше жизнь славит себя за то, что победила смерть, чем больше вечность славит себя за то, что победила время, тем больше обозначаются, выявляются навеки сила и важность и величие и как бы значение смерти, сила и важность и величие и как бы значение истории и времени; живое величие, живучее, неумирающее значение смерти; вечное величие, значение истории и времени; вы, христиане, самые гражданственные из людей, как обычно говорят, вы вовсе не гражданственны, вернее, наоборот, слишком гражданственны, если можно так выразиться, вы, гражданственные христиане, помешанные на гражданственности, новые граждане, вы изобрели, ввели новую гражданственность, гражданственность вечную, христианские граждане, наследники античных граждан, вселенские, вечные граждане; и даже ваше общение есть, вы говорите, (в каком-то смысле, как) град; как античный город; как древний античный город; как старый, очень старый и очень почтенный, как античный город ваш вечный град есть город, и во многом античный город; (и все, что нужно, — это чтобы он не становился современным Государством, это самое ему чуждое и вредное, самое дурное для его здоровья); а вы — граждане, друзья мои, дорогие мои друзья; кто бы мог сказать, что это слово «граждане», любезнейшие мои друзья, самое истрепанное, самое затасканное, самое изношенное из слов, это самое оподлившееся из слов, самое обесчещенное слово из всех, слово с митингов и других публичных сборищ, такое прекрасное в античности, звонкое, раскатистое «граждане!» всех нынешних демагогий, такое прекрасное в античном городе, граждане предвыборных обращений, предвыборных плакатов, всех предвыборных листовок, и других листков, политических, парламентских, есть также одно из имен, которое лучше всех вам подходит, лучше всех, ладнее всех на вас сидит; вы граждане, друзья мои, не отпирайтесь; и какие граждане; cives mei; чьи граждане; а друг другу вы сограждане; и какие сограждане; ведь преимущественно и по строгому правилу античного города, применяя прежде всего по особому преимуществу это правило, в принципе, изначально, ex fundatione, по действенной причине и исходя из Причины вы граждане и сограждане вашего Основателя.

[Дехристианизация]

Что мир стал христианским — это не повод для удивления. Такой повод, напротив, в том, что он им не стал и так от этого оторвался в наше время. Что мир стал христианским, при том (при том даре; вот случай это сказать), что такое христианство, при всем том, что было у него в чреве, что было у него в сердце,

Воозу снился сон, что у него из чрева Растет огромный дуб — его потомков род,