«Для меня одного родился Дон Кихот, как и я — для него; ему дано действовать, мне — описывать», — говорит историк своему перу.296 А я говорю: Дон Кихот и Санчо родились, чтобы Сервантес рассказал об их житии, а я объяснил бы его и прокомментировал. Сервантес родился, дабы рассказать о нем и объяснить его, а я родился, чтобы истолковать его… Никто не может рассказать твое житие, никто не может объяснить и истолковать его, сеньор мой Дон Кихот, кроме тех, кто охвачен тем же безумием, что и ты, безумием неприятия смерти. Молись же за меня, о мой сеньор и покровитель, молись своей Дульсинее Тобосской, дабы она, уже расколдованная благодаря бичеванию твоего Санчо, повела меня за руку к бессмертному имени и славе. И если жизнь есть сон, позволь мне видеть ее во сне бесконечно!

Судьба! Мы идем к престолу, Не буди, если сон все это… («Жизнь есть сон», д. III, явл. 5)297

Там я, по силам моим, подвизался… 289 (греч, пер, Н. Гнедича)

(«Илиада», песнь первая, стих 271) (греч.)290

ДОПОЛНЕНИЯ

I. ЭССЕ УНАМУНО О ДОН КИХОТЕ

РЫЦАРЬ ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА

Бьюсь об заклад, — промолвил Санчо, — что скоро не останется ни одного трактира, ни одной гостиницы, постоялого двора или лавки цирюльника, где не были бы изображены наши подвиги. Но я хотел бы, чтобы их изобразил художник поискуснее этого.

Ты прав, — сказал Дон Кихот, — этот художник похож на Орбанеху, живописца из Убеды: когда его спрашивали, что он пишет, он отвечал: «А что выйдет», — и, нарисовав петуха, подписывал: «Се петух», чтобы не приняли его за лисицу.

(«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», глава LXXI части второй)

Создать портрет Дон Кихота — задача гораздо более трудная, чем волка накормить, но в то же время и самая достойная для испанского художника. Не проиллюстрировать бессмертное произведение Сервантеса, но облечь видимой и конкретной плотью своеобразный, живой дух, а не некую отвлеченную идею — подобный труд никогда еще не был столь своевременным, как сейчас, когда бродит по свету Божию, будоража людей и стремясь найти свое место, символизм в живописи. В Испании символизм в живописи еще не нашел своего воплощения,1 а истинным и глубоким символом, в полном смысле этого слова, является Дон Кихот — живое, конкретное осуществление действительности, чем более идеальной, тем более реальной. Символ этот отнюдь не абстрактный и не порожден каким‑либо исключением из общих правил.

Я приглашаю читателей поразмышлять немного о живописном выражении этого живого символа.