2

В настоящее время не много найдется историков, которые  верили бы во всеобщие законы развития народов. С расширением  нашего  культурного горизонта возобладало представление о многообразии культурных типов. В своей статье в № 8 «Нового журнала» я старался показать, что лишь  один из  них — христианский,  западноевропейский —  породил в своих недрах свободу в современном смысле слова — в том смысле, в котором она сейчас угрожает исчезнуть из мира. Не буду возвращаться к этой теме. Сегодня нас интересует Россия. Ответить на вопрос о судьбе свободы в России почти то же, что решить, принадлежит ли Россия к кругу народов западной культуры; до такой степени понятие  этой культуры и свободы совпадают в своем объеме. Если не Запад — то, значит, Восток? Или нечто совсем особое, отличное от Запада и Востока? Если же Восток, то в каком смысле Восток?

Восток, о котором идет речь всегда, когда его противополагают Западу, есть преемство переднеазиатских культур, идущих непрерывно от шумеро-аккадской древности до современного ислама. Древние греки боролись с ним, как с Персией, побеждали его, но и отступали перед ним духов-

==278                                                          Г. П.

 но, пока, в эпоху Византии, не подчинились ему. Западное  средневековье сражалось с ним и училось у него в лице  арабов. Русь имела дело сперва с иранскими, потом с татарскими (тюркскими) окраинами того же Востока, который в то же самое время не только влиял, но и прямо воспитывал ее в лице Византии. Русь знала Восток в двух  обличиях: «поганом» (языческом) и православном. Но Русь  создалась на периферии двух культурных миров: Востока и  Запада. Ее отношения с ними складывались весьма сложно: в борьбе на оба фронта, против «латинства» и против  «поганства», она искала союзников то в том, то в другом.  Если она утверждала свое своеобразие, то чаще подразумевая под ним свое православно-византийское наследие; но  последнее тоже было сложным. Византийское православие  было, конечно, ориентализированным христианством, но,  прежде всего оно было христианством; кроме того, с этим  христианством связана изрядная доля греко-римской традиции. И религия, и эта традиция роднили Русь с христианским Западом даже тогда, когда она не хотела и слышать  об этом родстве.

                В тысячелетней истории России явственно различаются  четыре формы развития основной русской темы: Запад —  Восток. Сперва в Киеве мы видим Русь свободно воспринимающей  культурные воздействия Византии, Запада и  Востока. Время монгольского ига есть время искусственной изоляции и мучительного выбора между Западом  и  Востоком (Литва и Орда). Москва представляется государством и обществом существенно восточного типа, который,  однако же, скоро (в XVII веке) начинает искать сближения  с Западом. Новая эпоха — от Петра до Ленина — представляет, разумеется, торжество западной цивилизации на территории Российской Империи.

                В настоящей статье мы рассматриваем лишь один аспект этой западно-восточной темы: судьбу свободы в Древней Руси, в России и в СССР.

                3

В Киевскую эпоху Русь имела все предпосылки, из которых на Западе в те времена всходили первые побеги свободы.

                                           РОССИЯ И СВОБОДА                                      

==279

Ее Церковь была независима от государства, и государство, полуфеодального типа — иного, чем на Западе, — было так же децентрализовано, так же лишено суверенитета.

                Христианство пришло  к нам из Византии и, казалось бы, византинизм во всех смыслах, в том числе и политическом, был уготован как естественная форма молодой русской нации. Но византинизм есть тоталитарная культура, с сакральным характером  государственной власти, крепко держащей  Церковь  в своей не слишком мягкой опеке. Византинизм  исключает всякую возможность за рождения свободы в своих недрах.