Вот какой авторитет приписывают себе эти слепые доктора, что впрочем, не помешает мне противопоставить им другую максиму, уже доказанную мной и, без сомнения, гораздо более вероятную: когда у некоего решения, касающегося того, как поступать в той или иной ситуации, нет других авторов, кроме Карамуаля, Дианы и'некоторых других подобного же рода казуистов, оно является морально ложным. Можно даже считать лишенными какой бы то ни было вероятности многие мнения, которые получили единодушную поддержку новых казуистов.

Однако довольно сердиться на Карамуэля. Лучше поблагодарим его за то, что он сохранил для нас письмо отца Зерголя. Ибо каких только сведений, позволяющих лучше понять дух, царящий в Обществе, не содержится в указанном письме.

Во–первых, из него можно увидеть упорство или, скорее, упрямство, с которым Общество поддерживает заблуждения даже наиболее гнусных из своих теологов.

2. Каким образом привлекает оно теологов в свои ряды и до какой низости опускается, когда нет иного средства для их привлечения.

3. Как оно судит о Карамуэле и насколько одобряет его нечестивые решения.

4. Наконец, из добавленного Карамуэлем в том же месте можно увидеть, что нет догмы столь отвратительной — стоит только угодить ею какому–либо иезуиту — чтобы ее не стали защищать как позволительную в том же смысле, который придан ей выдвинувшими ее авторами. Ибо наш казуист приводит в том же диспуте невероятный случай, который, по его заверениям, иезуиты не устают защищать в качестве одного из следствий учения отца Лами: «Вы спрашиваете, может ли монах, который, поддавшись слабости, соблазнил женщину из низкого сословия, убить ее, стань она, от непомерной гордости, что отдалась столь значительному лицу, похваляться на людях <своей связью>, пороча его? Что я могу ответить здесь, кроме слышанного от преподобного отца N, доктора теологии и человека весьма умного и знающего. Он сказал, что Лами вполне мог бы обойтись без того, чтобы выносить решение, допускающее в данном случае убийство. Но однажды опубликовав подобное решение, отец Лами должен был бы его отстаивать, а мы — оказывать ему поддержку[438]. И действительно, данное учение вероятно. Поэтому монах может им воспользоваться и убить женщину, которую соблазнил, из опасения, чтобы та его не очернила. Этот тезис я оставляю на ваше тщательное рассмотрение…»

И действительно, прошло уже несколько лет, как указанные вещи появились. Однако после процессов, вызванных ими в нынешнем году во Франции, нельзя сомневаться, что иезуиты всегда придерживались одних и тех же принципов. Ибо когда парижские кюре нападали в особенности на упомянутое учение об убийстве, иезуиты мощно выступили в его защиту, опубликовав Письмо, адресованное епископам. А для придания ему большей авторитетности, они настаивали, что речь идет не только об учении гг. Дюваля и де Баннэ, но также и кардинала де Ришелье, который — как они утверждают, — в своем Наставлении христианина одобряет тайное убийство клеветников. Здесь не место говорить о тех насмешках, которые у мыслящих людей вызовет ссылка на подобного свидетеля[439]. Итак, завершим рассмотрение придирок, содержащихся в Апологии.

V. В каком смысле Монтальт осуждает различение, проводимое между умозрением и практикой

Нужно приложить немалые усилия, чтобы не рассмеяться, когда читаешь ребяческие рассуждения апологета по поводу различения, проводимого между умозрением и практикой. Он всерьез доказывает, что значительное число теологов пользовалось данным различением, как если бы кто–либо когда–либо сомневался в том, что данные термины принадлежат к весьма употребимым в схоластике или что Монтальт приписывает иезуитам их изобретение. Этому доброму апологету следовало бы прекратить развлекать публику своими смехотворными придирками. Лучше бы он внимательно присмотрелся к тому, что в действительности ставится в упрек его собратьям. Никто их не порицает просто за пользование упомянутым различением. Однако справедливые жалобы Парижского университета и Монтальта состоят в том, что рассматриваемым различением пользуются для оправдания убийств. Ибо вещь равно абсурдная и преступная — позволять убийства пусть даже в умозрении, то есть принимая во внимание только истину и вечный закон. Ибо таким образом разрушают, насколько это во власти человека, и вечный закон, и Божью заповедь. Данный принцип предполагает также, чтобы люди воздерживались от убийства лишь при определенных обстоятельствах, <взгляд на> которые нетрудно и изменить, окажись к тому желание.

Но зачем мне распространяться здесь об опасных сторонах подобного различения: Монтальт это уже сделал столь красноречиво, что его слова вряд ли можно дополнить.

Не рассматриваю я здесь и сказанного апологетом в остальной части его письма относительно вероятных мнений, поскольку данный вопрос достаточно разъяснен мной в Примечании к пятому Письму.

Комментарии и приложения

Провинциалии и культура Нового времени: к проблеме диссидентства Паскаля