Шумно льются потоки назревшие,

Гром гремит, словно чем‑то утешен…

Вижу очи твои потемневшие,

Хоть дождем от тебя занавешен.

Вдруг затихло… Там кто‑то прощается,

И просвета лазури открыты…

Но двоится твой взор: улыбается

И темнеет грозой незабытой.

18 июня 1896

На поезде утром

Посвящается В. П. Гайдебурову

Воздух и окошко, добытые с боя…

Желтая береза между темной ели,

А за ними небо светло–голубое

И хлебов грядущих мягкие постели.

С призраком дыханья паровоз докучный

Мчится и грохочет мертвыми громами,

А душа природы с ласкою беззвучной

В неподвижном блеске замерла над нами.

Тяжкому разрыву нет конца ужели?

Или есть победа над враждою мнимой,

И сойдутся явно в благодатной цели

Двигатель бездушный с жизнью недвижимой?

Сентябрь 1896

Другу молодости

Князю Д. Н. Цертелеву

Враг я этих умных,

Громких разговоров

И бесплодно–шумных

Бесконечных споров…

…………………………….

Помнишь ли, бывало, —

Ночи те далёко, —

Тишиной встречала

Нас заря с востока.

Из намеков кратких,

Жизни глубь вскрывая,

Поднималась молча

Тайна роковая.

То, чего в то время

Мы не досказали,

Записала вечность

В темные скрижали.

Конец декабря 1896

«Нет, силой не поднять тяжелого покрова…»

Нет, силой не поднять тяжелого покрова

Седых небес…

Всё та же вдаль тропинка вьется снова,

Всё тот же лес.