Как евнух ты невинностью сиял,

Как пиетист позорил имя бога

И как юрист старушку обобрал.

<1892>

«Душный город стал несносен…»

Душный город стал несносен.

Взявши саквояж,

Скрылся я под сенью сосен

В сельский пейзаж.

У крестьянина Сысоя

Нанял я избу.

Здесь мечтал, вкусив покоя,

Позабыть борьбу.

Ах, потерянного рая

Не вернет судьба.

Ждет меня беда другая,

Новая борьба.

Поднялись на бой открытый

Целые толпы —

Льва Толстого фавориты,[609]

Красные клопы.

Но со мною не напрасно

Неба лучший дар —

Ты, очищенный прекрасно,

Галльский скипидар.

Ты римлянкам для иного

Дела мог служить,[610]

Мне ж союзников Толстого

Помоги сразить.

Я надеялся недаром:

В миг решился бой,

Спасовал пред скипидаром

Весь толстовский строй.

О любимец всемогущий

Знатных римских дам,

Я роман Толстого лучший

За тебя отдам.

От романов сны плохие,

Аромат же твой

Прогоняет силы злые

И дарит покой.

Но покой, увы, не долог.

Вижу, новый враг.

Изо всех щелей и щелок

Повалил прусак.

Ах, и мне воинским жаром

Довелось гореть

И французским скипидаром

Прусаков огреть.

Все погибли смертью жалкой

Кончилась борьба.

Терпентином и фиалкой

Пахнет вся изба.

3 июня 1892

Эпитафия

Владимир Соловьев