Я роман Толстого лучший

За тебя отдам.

От романов сны плохие,

Аромат же твой

Прогоняет силы злые

И дарит покой.

Но покой, увы, не долог.

Вижу, новый враг.

Изо всех щелей и щелок

Повалил прусак.

Ах, и мне воинским жаром

Довелось гореть

И французским скипидаром

Прусаков огреть.

Все погибли смертью жалкой

Кончилась борьба.

Терпентином и фиалкой

Пахнет вся изба.

3 июня 1892

Эпитафия

Владимир Соловьев

Лежит на месте этом.

Сперва был философ,

А ныне стал шкелетом.

Иным любезен быв,

Он многим был и враг;

Но, без ума любив,

Сам ввергнулся в овраг.

Он душу потерял,

Не говоря о теле:

Ее диавол взял,

Его ж собаки съели.

Прохожий! Научись из этого примера,

Сколь пагубна любовь и сколь полезна вера.

15 июня 1892

«Не боюся я холеры…»

Не боюся я холеры,

Ибо приняты все меры,

Чтоб от этого недуга

Сбереглась сия округа.

Но болезнию любовной[611]

Я страдаю безусловно,

И не вижу «сильной власти»

Против сей зловредной страсти.

Мой микроб — большого роста,

И хоть я не слишком прост, а

Перед ним умом слабею

И лишь млею, млею, млею.

В диагнозе нет сомненья,

Нет в прогнозе утешенья:

Неизбежный и печальный,

Ждет меня исход летальный.[612]

Начало сентября 1892

<Акростихи>

<Цикл второй: Матрена>

1