посылает сюда, в сей мир, вестников об ином мире, не дает замкнуться и забыться в нем, но раз-двояет сердце наше и дает предчувствие неземных блаженств. Престол всегда окружают херувимы, чашу Христову они благолепно провожда-ют, и об этом говорит изображение херувимов на покровах. Но как редко, как скудно мы это знаем, и удивляемся великой радостью и удивлением, когда отверзается нам небо, и мы вдруг, в мгновение, на самом деле чувствуем близость ангельскую. От свечи загорается свеча, от сердца любит сердце, от души просвещается душа. Нужно, чтобы хотя где-либо загорелось пламя, оно согреет и осветит тысячи. Сколь драгоценно оно, как должны мы любить и чтить Божиих избранников, которых Он посылает в мир возвещать Свою волю и свидетельствовать о Себе. Ужасаюся и простираюся пред тайной любви Божией, мудрости и милосердия.

14/27.III.1925

Незримо сеются семена добра и зла, и часто мы сами не замечаем, как мы друг друга искушаем, как острую занозу вонзаем в сердце ближнего, иногда отдаваясь своим страстям и похотям, иногда по неразумию. И каков сам, так и с тобой.

155

Иногда встаешь от сна с бременем в сердце. Лукавый искушает, рассеивает, мешает молитве, терзает недобрыми чувствами. Есть человеческое усилие воли отгонять искушение, но как слабы эти человеческие силы, но есть помощь божественная: заставь себя молиться о том, кто тебя ранил, искренно молиться, и, став перед Богом, ты не устоишь в недобром чувстве, оно рассеется, как дым, и станет ясно сердце твое. А когда око станет ясно, и все станет ясно, светильник тела есть око, да будет же твое око светло. И поистине мы смотрим на мир и жизнь разными глазами, с молитвой и без молитвы, до молитвы и после нее. Смиряй себя, побори свое греховное чувство, благожелай. Если не поддается, постарайся отвлечься и забыть, пока не остынет твое недоброе чувство. Но не унижайся до мелких и низких чувств, храни свое достоинство, ты создан по образу Божию, и сам ты — увы! — нуждаешься от всех в прощении и снисхождении. И больше всех, безмерней всех вина твоя не перед теми, которые тебя жалят или к тебе враждуют, но перед теми, которые тебя любят. О страшный и неоплатный долг, вина любви, скудость любви, себялюбие, бездарность любви, ее неблагодарность! Обрати свой взор на себя, отведи его от искушающего тебя, и плачь, плачь о грехах любви пред любимыми твоими, тебя незаслуженно, неблагодарного, любящими. И разве кто-нибудь может сказать

156

про себя, что он не должник в любви, что он любит так, как говорит ему его совесть? В час смерти, на Страшном суде увидим мы это бессилие и холодность любви своей и черствость, восплачем и ужаснемся, но поздно. Гори же, сердце; Боже, зажги его, зажги Твоею любовию, и в огне, как мусор, сгорят и попалятся все плевелы сердца, все его греховные занозы.

17/30.III.1925

Отъезд и путь дают чувство отрешения от привычной и сросшейся с нами обстановки, он подобен последнему пути, который предстоит нам. Потому всякая дорога волнует, одних огорчает, других радует, но всегда открывает в сердце источник новых чувств. Посему люди века сего пристращаются к путешествиям. Но и Истина сказала о Себе: «Я — Путь». В Нем и в жизни с Ним есть это чувство пути, это освобождение. Господи, да будет путь мой Путем с Тобою...

157

24.III/6.IV.1925