же реальный, как сама являющаяся нам вселенная. Но точно так же, как и пространство и время, эта объективная, универсальная форма явления есть в то же время идеальная форма сущего: связь явлений есть логическая связь.

Это новое положение метафизики, как теории явления, кажется столь же парадоксальным, встречается с такими же недоразумениями, как и первое. Если причинность не есть реальная связь явлений, если это только субъективный закон разума, который наш рассудок внешним образом накладывает на совершенно чуждый ему материал опыта, то самый этот мир опыта, мир явлений превращается в психологическую иллюзию. Я не стану спорить, что сам Кант дал повод к такому недоразумению. Тем не менее я полагаю, что и здесь его учение заслуживает упрек в иллюзионизме в меньшей степени, чем учение о причинности мыслителей эмпирической школы.

Эти последние сводят наше понятие причинности к чисто психологической ассоциации представлений: мы привыкли связывать между собою явления в определенном единообразном порядке, ожидая неизменного последующего за неизменным предшествующим. Причинность сводится здесь к чисто субъективной, психологической связи между двумя представлениями: такой связи, очевидно, не может существовать между внешними явлениями. А между тем, если между этими явлениями не существует связи, то нет ни опыта, ни действительности.

Опыта нет, 1 пока я не отличаю от себя действующего на меня предмета, мои ощущения от их причины, и 2 пока я не способен сознавать объективной связи между следующими друг за другом явлениями. Отсюда Кант последовательно заключил, что причинность есть нечто большее, чем простое представление или чисто психологическое состояние: это логическое понятие, без которого мы абсолютно не можем мыслить объективную действительность и с достаточным основанием отличать ее от наших субъективных состояний. Действительность немыслима, пока нет объективной связи между явлениями, пока нет причин и действий; без такой связи есть только калейдоскоп субъективных миражей, который не мог бы породить никакой иллюзии действительности: ибо самая иллюзия определяется лишь по противоположению действительности, заимствуя от нее ее форму.

Следовательно, мы должны допустить, что причинность есть общее логическое условие действительности, или действительность, как мы ее знаем, имеет логическое

==604

условие, обусловливается логически: к этому, как нам кажется, сводится положительный результат Кантовой «критики опыта», каковы бы ни были ее возможные недостатки.

Открытие идеализма состояло не в том, что действительность есть призрачное субъективное представление, а в том, что она есть истинное объективное, универсальное представление; не в том, что она есть чисто психологическое явление, а в том, что она обусловлена логическим законом, обязательным для всякого сознания, для всякой мысли. Связь между внешними явлениями не может быть простой психологической ассоциацией: она объективна; но в то же время она идеальна. Итак, явления находятся не в психологической, а в логической связи между собою, т. е. в такой связи, которая объективна и субъективна в одно и то же время. Действительность, объективный мир, существующий в беспредельном пространстве и времени, имеет логическое начало.

Это открытие являлось столь парадоксальным, что сам Кант не решился вывести из него всех его необходимых последствий, к которым пришли некоторые из его преемников 7. Он остался отчасти на почве прежнего докритического реализма, противополагая логической действительности явлений какую то другую, отличную от нее и логически немыслимую действительность «вещей в себе». Его точка зрения двоится между ограниченным идеализмом, который принимает явление за субъективное представление, противополагая его «вещам в себе», и тем абсолютным идеализмом, который принимает за явления не только субъективные представления, но и соответствующие им действительные вещи, признавая единое идеальное начало всей действительности.

Это колебание, эта основная двусмысленность учения Канта объясняется отчасти исторически, точкой отправления его философии, отчасти же самим результатом его анализа. «Критика опыта» показала, что действительность имеет универсальное логическое начало; но с другой стороны, она имеет также универсальное чувственное начало: пространство и время не сводятся к логическим понятиям или отношениям. Как бы то ни было, в обоих случаях сущее обусловлено субъектом — чувствующим и мыслящим; действительность обусловлена универсальною чувственностью и универсальной логической мыслью. Действительность имеет идеальное начало, — сущее определяется идеально.

==605

Это неизбежно ведет нас к новому метафизическому определению сущего. Но прежде чем перейти к нему, остановимся на теории явления, которую мы выяснили в общих чертах. Она казалась и многим продолжает казаться странной и парадоксальной. Чтобы согласовать великое открытие идеализма с общераспространенными понятиями и воззрениями, сам Кант изобрел чрезвычайно сложную и запутанную систему, в которой он как бы стремится умерить и сдержать логическое развитие своих идей. Но едва ли во всей философии есть положение более прочное, чем основы идеализма, выясняющиеся в его учении.

II. ОБЪЯСНЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО ПЕРЕХОД КО ВТОРОМУ ОПРЕДЕЛЕНИЮ СУЩЕГО

Положения идеализма для неподготовленного ума являются парадоксальными и требуют много времени, чтобы стать общепризнанными. Кроме того, эти положения, составляющие истинное открытие философии, обыкновенно связываются в различных учениях с теми или другими выводами и предположениями, иногда ошибочными и во всяком случае далеко не столь достоверными, как они сами.