Квадрат. «Говорит безумен в сердце своем».

Памва. «Труд и болезнь под языком их».

Лука. «Доколе положу советы в душе моей?»

Квадрат. «Болезни в сердце моем…»

Друг. Вот видишь, что и самый старый твой язык в ветхом твоем сердце, а не в наружности.

Антон. Как же наружный мой язык не говорит, когда он говорит? Ведь голос его слышен.

Друг. Мысль движет грязь твоего языка, и она‑то говорит ИхМ, но не грязь; так как молоток часы на башне бьет, выходит из нутра часовой машины побудительная сила, коею нечувственный движется молоток. И посему‑то Давид поет: «Помыслили (так вот уже) и сказали». Старый, новый ли язык — оба закрылпся в бездне сердец своих. «Помыслил, — говорит, — пути твои», то есть «Сказал: сохраню пути мои». А опять о злом языке вот что: «Неправду умыслил язык твой», то есть «Сердце его собрало беззаконие себе». А как в мертвость твоего наружного языка, так во все твоей тленности члены выходит побудительная сила из сердечной же машины. Посему видно, что все они в той же бездне, как яблоня в своем семени, утаиваются, а наружная грязь о них только свидетельствует. Певчие, поиграйте и сей песенки!

симфония

Памва. «Нога моя стоит на правоте».

Лука. «Те же всегда заблуждают сердцем».

Квадрат. «Неправду руки ваши сплетают».

П а м в а. «В сердце беззаконие делаете».

Лука. «Язык его соплетает лыцение».

Квадрат. «Возвел очи мои».

Памва. «К тебе взял душу мою».

Лука. «Глянь и приклони ухо твое».

Квадрат. «Преклонил сердце мое в откровения твои».

Друг. Разжуй силу сих слов и усмотришь, что нога гордыни и рука, и рога грешных, и зубы, уши, и око простое п лукавое — и все до последнего волоса спряталось в сердечной глубине. Отсюда‑то исходят помышления, всю нашу крайнюю плоть и грязь движущие. Помышление, владеющее наружным твоим оком, есть главное твое око, а плотское так, как бы одежда, последующая своей внутренности. То же разумей и о прочих частях.

Антон. Да ты ж говорил, что уста мудрых только одних в сердце их, а теперь говоришь то о всяких устах.

Друг. Весьма ты приметлив на мои ошибки. Вот Си- рахов стих: «Сердце безумных в устах их, уста же мудрых в сердце их». Пускай же и безумного уста будут в сердце. Но если ты сего не разумеешь, в то время мысль твоя будет в грязи наружных твоих уст. А о чем размышляешь, там твое пустое и сердце. Оно думает, что плотская грязь сильна и важна. В сем ложном мнении оно пребывая, делается и само пустошью, так как и язык его есть суетный. Таков помысел есть устами твоими бренными, а в них твое сердце дотоле будет, поколе не скажешь: «Сказал: сохраню пути мои». «Спаси меня от грязи, пусть не утону». Затем‑то язык и головою называется, что за сим вождем все человеческое сердце идет. Желал бы я, чтобы тебе господь и всем нам дал новое и чистое сердце, стер главу языка змпиного, а заговорил в сердце нашем тем языком, о коем сказано: «Языка его же не видя, услышал». «Послал слово свое и избавил их от растлений их».

Антон. Теперь, кажется, и я разумею спи слова: «Возрадуются кости смиренные».