Лука. Как же? Ведь мы христиане.

Г1 а м в а. Если эта картина ваша, то и первая ваша, а иначе ни одна не ваша.

Лука. Нет! Там Мойсей, а тут Христос. Тот жидовский, а сей христианский вождь.

Памва. А Мойсей не христианский?

Лука. Никак!

Памва. Для чего ж христиане в собрании читают сие: «Открывши, видит отроча, плачущее в корзинке, и пощадила его дочь фараона, и говорит: «От детей еврейских сие…»

Лука. Для того читают, что Мойсей прообразовал Христа, сына божпя…

Памва. Да разумеешь ли полно сам‑то, что говоришь? Что это значит прообразовал?

Лука. Что это значпт прообразовал?

Памва. Да.

Лука. А что ж оно значпт?

Памва. Я не знаю.

Лука. Безделица! Как не знать этого? Он был образ и одна тень сына божия.

Памва. Как же тень? Ведь сам бог свидетельствует, что он человек божий. А божий и истинный — все то одно. Бог и истина — одно. Человек божий и сын божий— одно то. Посему‑то и Павел так божиего человека называет созданным по богу: в правде и преподобии истины. И сего одного хвалит.

Лука. Однако ж Мойсей был тленный, как мы, человек, а божпим назван по благодати.

Памва. Вот тебе вылазка! Пожалуй, брось твое «однако ж»! Не представляй мне подлых школьных богословцев кваснпн. Слушай, что такое о Мойсее говорит божие слово: «Не отемнеют очп его, нп пстлеют уста его».

Лука. Однако ж Мойсей пное, а нное Христос.

Памва. Слушай, прппутню! Сама евангельская премудрость вот что говорит: «Если бы вы веровали Мойсею, веровали бы без сомнения и мне». Видишь, что разуметь Мойсея есть разуметь Христа; и Мойсей закрылся в Евангелии так, как Евангелие поглощено Мойсеевыми книгами, которых опо есть леторасль.

Лука. Да там же вдруг следует и сие: «О мне тот писал», а ты замолчал.

Памва. Конечно, не писал бы, если б не видел его. А что ж есть живот вечный, если не то, чтоб знать бога? Сие‑то есть быть живым, вечным и нетленным человеком и быть преображенным в бога, а бог, любовь и соединение — все то одно. Сверх того примечай, что и самые их сии образы меж собою во всем сходны. Тут лежит пеленами повитый израильский младенец. II там от еврейских детей. Сей положен матерью в яслях, а тот своею в коробочке. Сего наблюдает мать его, а того издалека сестра его. Тут пришли пастыри и волхвы, а там царева дочь с языческими служанками. А у древних пастырями цари назывались, например, «Пасущий Израиля, внимай», то есть пастырь и царь израильский. Впрочем, что израильский род не умирает, слушай пророка Иоиля: «Как утро, разольются по горам люди многие и крепкие. Подобных им не было от века, и по них не приложится до лет в род и род…» Если бы до их лет можно что‑то другое приложить, имели б они конец. Но они, всему другому концом находясь, сами суть бесконечны. Израиль есть сам остаток умирающим всем земным языкам. А что Иопль то сказывает о еврейском роде, слушай Мойсея: «Блажен ты, Израиль! Кто подобен тебе?»

Лука. Однако ж Мойсей иное, а иное Христос.