Даниил. Они через солнце разумеют разумно непогоды, но не прозорливы узреть второе время, сиречь царствие божие. Надобно знать с Даниилом время одно и время второе. Из сих полувремен все составлено. «И был вечер, и было утро —день един». Одно время есть плакать, а второе время смеяться. Кто одно знает, а не двое, тот одну беду знает. Вот еще бедные гайстры! «Взалчут на вечер…» «Возволнуются и почить не смогут». О безумно возгнезднвшихся сих гайстрах можно сказать:

Их твердь — одна вода, В средине их — беда.

Смеяться ныне и веселиться здесь — значпт не видать ничего, кроме тьмы и стихийной сени. «Горе вам, смеющимся ныне». И когда Петр сказал: «Добро нам здесь быть», тогда вдруг обличен: «Не знающий, что говорит». Он разделял Мойсея от Илии, Илию от Христа, не познав еще истинного человека, кроме человеческой плоти пли стени. А когда проснулся, тогда сделался мудрым ероди- ем и, познав двоих, познал истинного, сверх человеческой сени, человека, который есть един во всех и всегда. «Пробудившись, видели славу его». «Обрелся Иисус един». «Он есть всяческое во всем». Простой еродин на одних небесах видит двойное время: стужу и теплоту, зиму и весну, покой и досаду, а тайный еродпй, сиречь Израиль, сверх стихий и сверх самого тонкого воздуха видит тончайшее второе естество, и там сей еродий гнездится. «Что мне есть на небесах? И от тебя что захочу на земле?» Сие второе естество, что в стихиях или кроме стихий, бог знает. Однак Израиль познал оное.

Фарра. О Даниил! Ей, понравились мне твои гайстры. Выпусти еще хоть одного!

Даниил. Разве и тебе хочется быть гайстром?

Фарра. Вельми хочется, но да не бестолковым же.

Даниил. И мудрый часто претыкается. «Такое время с вами я, и не познал ты меня, Филипп?» «Не можешь ныне do мне идти». «Отвержешьея меня трижды». Дай бог, чтобы ты был в лике сих гайстров: «Сей есть живот вечный, да знают тебя, и его же послал ты…» Вот предводитель и царь их! Послушай его: «Дух госпо- ден на мне…» Наречи лето господнее приятное и день… Вот и сей не последний: «Се ныне время благоприятно! Се ныне день спасения! Вот сколь нужно слово сие! Tvwih zaisov. Nosce tempus — «Познай время». «Еродий познал время свое — горлица и ласточка… О еродиево жилище! Блаженно ты! Не то ли оно? По земле ходящие, обращение имеем на небесах». «Праведных души# в руке божией…» «Боже сердца моего! Душа моя в руке твоей». «Под сень его возжелал и сел…» «Авраам рад бы видеть день мой, и увпдел, и возрадовался». «Им же отво- рилпся очп, и познали его, и тот невидим был им». Да избавит же тебя господь от тех юродов.

«Еродпй познал время свое: горлица и ласточка… Люди же мои сии не познали судеб господних». «Возлюбили паче славу человеческую, нежели славу божию». «Ослепи очи пх, да не видят, ни разумеют!» — вопиет Исайя, увидев славу Христа господня. А они хвалятся: «Да едим и пьем, ибо утром умрем». Умирайте! Умирайте! Ибо нет вам разуметь двоих. Видите, о ночные вороны, один только днешнпй вечер, одну только воду с сиренами. Сия‑то мрачная слава ослепила вам очи, да не видите утренней оной славы: «Восстань, слава моя! Восстану рано». Для чего вы, о звери дубравные, в ложах своих легли, не дождав блаженного оного второго дня: «В утро же видел Иоанн Иисуса. Сей агнец божий! Сей есть, о нем же я рек». Вы есть тьма миру и волки не из числа тех. «Вениамин— волк, хищник, рано есть еще…» Но вечером глотающие все без остатка наутро, да «остатки нечестивых употребятся».

Фарра. Я вовсе пе разумею, что значит остаток…

Даниил. О, дряхлый и косный Клеопа! Остаток есть то же, что барыш, рост, приложение, прилагаемое прекрасным Иосифом в пустое вретище Вениаминово  [236]. И сего не разумеешь? Не приложатся ж тебе лета жизни…

Фарра. О, ныне разумею, и приложатся мне, как Езекии.

Данппл. Останок есть лето господне приятное iubilaeus annus [237], день воздаяния, весна вечности, таящиеся под нашим сокрушением, будто злато в сумах Вениаминовых  [238], и воздающие Израилю вместо меди — злато, вместо железа — серебро, вместо дров — медь, вместо камня — железо, вместо несочного фундамента — адамант, сапфир и анфракс, [239]. Читал ли ты в притчах: «Исцеление плотью и приложение костью»? Плоть бренная твоя есть то здешний мир, и днешний вечер, и песочный грунт, и море сиренское, и камни иретыкания. Но там же, за твоею плотью, до твоей же плоти совокупилась гавань и лоно Авраамово: земля посреди воды, словом божним держима, если ты не ночной, но излетевший пз ковчега ворон, если ты ласточка или голубица, узнавшая себя, сиречь видящая двоих: мир и мир, тело и тело, человека и человека, — двое в одном и одно в двоих, нераздельно и неслитно же. Будто яблоня и тень ее, дерево живое и дерево мертвое, лукавое и доброе, ложь и истина, грех и разрешение. Кратко сказать: все, что осязаешь в наружности твоей, если веруешь, все то имеешь во славе и в тайности истинное, твоею ж внешностью свидетельствуемое, душевным телом духовное. В сей‑то центр ударяет луч сердца наперснпкового. «Всяк дух, который исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедшего (плоти приложившегося), от бога есть». Знаем же, что когда явится, подобны ему будем, ибо узрим его, каков же есть. II всяк имеющий надежду сию на него очищает себя, ибо же он чист есть».

Вот тебе останок! Вот приложение костям твоим! Все тебя оставит, а сей останок никогда. «Все проходит, любовь же нет». «Господа сил, того освятите…» Ныне разумеешь ли надежду твою и ложь сиренскую? Вот тебе вместо тристалетней вечная память и юность. Будь здоров! «В память вечную пребудет праведник». От шума сиренских вод не убоится. Се есть жизнь вечная. Ныне «обновится, как орлиная, юность твоя». Но не тех орлов, что опять стареют и умирают, но тех, которые в познании самого себя весьма высоко вознеслись — выше всех стихий и выше самого здешнего солнца, ибо и оно есть суета и ветошь, к оному пресветленшему моему солнышку. «Ты же тот же есть…» «Одевайся светом солнечным, как ризою». Говорящий к нам сне: «Поднял вас, как на крыльях орлих, и привел вас к себе. II видел в трупе нашем славу его, во льве сем сот вечности его, во тьме сей свет неве- черннй его, в воде сей нашей твердь гавани его». Труп есть bchf бренный человек, п Библия есть человек и труп. Найдя в нашем трупе свет и сот, находим после того сию ж пищу и в Библии, да исполнится сие: «Где же труп, там соберутся орлы». Высокую сей труп обещает трапезу, высоко и мы возлетели, где царствуют вечная сладость и вечная юность.

ВРАТА ГОСПОДНИЕ В НОВУЮ СТРАНУ, В ПРЕДЕЛЫ ВЕЧНОСТИ Там испытаем: легко ли быть блаженным?