Дух. Ну, душа моя, дей! Станем учить и вместе тут же учиться. Что слаще, как, по Сирахову совету, поучаться святыне в разуме своем? «Блажен‑де муж, который в премудрости умрет и который в разуме своем поучается святыне…» Не спеши только, моя любезная. Не будь нагла и не считай недостаточным то, что для тебя непонятно. Помни, что фигуральный мЪр сей есть‑то из гаданий сплетена, а запечатлена тайнами книга. Забавляй в сем умном рае мысли твои. Но нигде не суди нагло… Слыхала ль ты когда, что самые предревние вечности испытатели создали змия фигурою ее? Змий же был и хитрой о боге науки иконою.

Душа. Слыхала. Он пишется и ползущим, и ё коло свитым, свой же хвост в устах держащим. А почему он такою фигурою сделан?

Дух. Потому, что хитер и вьется в кольца так, что не видно, куда думает, если не приметить голову его. Так и вечность везде есть, и нигде ее нет, тем что невидна, закрывая свою ипостась. Подобна же ей и наука о ней. Притом свертки и кольца ее суть иконы вечности и свитков таинственных науки божественной. Кроме сего, имеет он преострый взор, как видно из его имени. Эллинское слово сие дерко значит зрю, дракон — значит узрю, дракон — могущий впредь узреть, сиречь прозорливый. Нет труднее, как прозреть вечность грязью засоренному оку. Если ты разжевала и вкус почувствовала в сем: «Слово было к богу, и бог был слово», тогда понимай, что Библия, все свое фигурное слово во видение вечного простирая, сделалась и сама богом. «И бог был слово» — так, как на золотую монету вексель и сам стал золотом… Теперь, уже не обинуясь, скажу, что Библия есть и бог, и змий.

Душа. Ах, отец!.. Странное и нечаянное слышу.

Дух. Глава его есть седмица. Вот тебе семиглавый дракон Даниилов!.. Перестань же дивиться помянутым потопам и не говори: не вмещает сердце…

Душа. Ибо и солнце есть змий?

Дух. Конечно, голова змиина, а лицо божье.

Душа. И все прочие вице–фигуры суть змии?

Дух. Без сомнения, они суть туловище и хвост его, а божии ноги и подножие. Престол же его — небо и солнце.

Душа. Куда теперь много я вижу змиев!

Д у х. У бога 1000 лет, как день один, и 1000 вице- фигур в однодневной солнечной, а она единая за 1000 их стоит. Как же змий часто вьется, перевиваясь в разные свитки на том же месте, а по виду кажет перемену, так и Библия представляет разнообразные повести и речения, но все сие на том же пункте, как колесо на своем центре, обращается. «Змий же был мудрейший». Сделана же змиина фигура мудрее всех звериных, как приличнее живопи- шущая книгу вечности и силу божию. «Змий сей, его же создал ты ругаться ему».

Душа. Как же так? Библия есть вместе и бог, и змий?

Дух. Как же так? Она ведь плоть и дух, буйство и мудрость, море и гавань, потоп и ковчег… Не будь не- смышленна и косна! Умствуй проворнее… Ведь ты уже слыхала, что все миры состоят из двоих естеств: злого и доброго. Почему ж тебе сей змий чересчур страшен? Он не всегда вредит и юродствует, но бывает и вкусный и полезный. Если нашептал Еве по–сатанински, может и Марии возблаговестить по–архаигельски.

Душа. Почему ж сему змию во всех веках и народах ругаются, плюют и презирают?