Душа. Как же сие делать?

Дух. Вознести и поднять его от земли вверх. Тогда явится спасительная сила его, как сам он признается: «Когда‑де вознесете сына человеческого, тогда уразумеете, что я есмь». Правдиво сказать: что ли я значу? И что ли то есть? Ныне же сидите на седалище губителей моих и незлобиву мою невинность убиваете. Сия же то, наконец, есть не ложная печать веры, чтоб поднять змия чудного сего, как пишется: «Знамения верующим; языками возглаголют новыми; змия возьмут, вознесут…»

Душа. Кто же может его поднять?.. А подняв, где его девать? Разве на шею повесить?

Дух. Горы преносит и змия поднимает кто? Вера. Подними прежде не змиино, но твое самого сердце, куда? К вечному, а змий во след твой самовольно вознесется в гору и повиснет на дереве, а тебе на шее.

Душа. Вот беда! Загрызет…

Д у х. О, дура! Не беда, но спасение… Он только тогда вреден, когда по земле ползает.

Душа. Скажи, отец, пояснее, как повиснет на дереве? Мы дерево разумеем то, что крест, виселица…

Д у х. Скажи лучше так: мы ползаем по земле, как младенцы, а за нами ползет и змий. И кто вас восставит? Да не выходит из памяти тебе пресветлая (слышь, дочь) божиих гор седмица! Они суть семь райских яблонь, семь же, как одна, рождающих плод вечной жизни. Теперь почувствуй сладкий сей глас невесты: «Как яблоня посреди деревьев летних, так брат мой посреди сыновей». «Положите меня в яблоках; под яблонею возбудил тебя». «Там родила тебя мать твоя». Видишь ли, куда в гору возносится и на каком дереве вешается? Так же Исайя через райское древо жизни разумеет седмицу: «Как дни древа жизни, будут дни людей моих».

На сем насажденном при источниках вод дереве повешен, из нечестивого мужа блаженным, из ползущего божественным, из ядовитого делается спасительным, из мертвого живым… Послушай, как Исайя о всех Ноевых, или библейных, скотах, зверях и о самом змие благовестит: «Не повредят и не погубят?» Но внемли, где не повредят? «На горе‑де святой моей». «Волки и агнцы должны Пастись вкупе». «Лев, как вол, съест Солому, а змея — землю».

Если же мне скажешь: он и без горы кушал землю и за то от бога проклят, затем же то он проклят, что жрал не на горе, но без горы, не на горах святых. Не за то, что ел землю. Вся система мира сего есть земля и прах, вода текущая и сень псам преходящая. Подобало ему есть и пить с Клеопою, а где? На пути субботнем, пли с Петром на с небес ниспущенном ковре или скатерти, или с Павлом у стола семистолпного дома, или в горнице с ноги умывающими апостолами, то есть с Израилем. А где же? Там, пред богом. В то время был бы он благополучен, как написано: «От потока на пути пьет: сего ради вознесет главу», «Вознесу тебя, господи, как поднял меня ты».

Вознесши же главу свою, мог бы тогда приподнять и все свое туловище, как сам признается: «Если я вознесен буду от земли, тогда все привлеку к себе».

Душа. Почему светлая седмица есть путь и поток?

Дух. Потому что она есть лестница, все возводящая к богу. Он один благ и один высок. А поток потому, что наповает всю библейную землю, устраивая к плодоприно- шению всю неплодную фигуральных тварей тьмы тьму. Для того пишется: «Источник исходил из земли и напоил все лицо земли». Лицо есть то же, что фигура, эмблемат, образ: «Лицо мое да не явится тебе». «Просвети лицо твое, и спасемся».

Душа. Скажи же мне: когда просвещается лицо божие? Ведь солнце и день есть сам собою светел.