Твой Григорий Сковорода

[Последняя неделя марта — начало апреля 1763 г.]

K‑rjotaxe jjloo a> Mi^aTjX, Xapiv ea^ofiat ooi sv тб> xop((p ^[luiv![876]

Дни и ночи, оставив все, будем стремиться направлять всякое рассуждение, мой дорогой, к тому превышающему всякий ум миру, который есть ^«мир, всяк ум преиму- щий»/'; что представляет собою перевод греческих слов; tyjv etp7]VTjV uirspsyooaav ravxa voov  [877]. Чем более стихает жар низменных страстей, тем ближе подходим мы к этому божественному оплоту. Обрати внимание на море сердца твоего, твоих помышлений и взвесь, какой ветер поднимает волнение, подвергающее опасности кораблик души твоей. Не ветер ли честолюбия?.. Старайся умолить, чтобы поспе- шпл тебе на помощь тот, //«которого ветры послушают»/'. Что это такое, чем злой дух нас привлекает к подкрашенным красотам мира сего? Блеск дворцов, или тсорсрбра; [878]. Ах, ты не видишь, сколько зла скрывается внутри, под красивой внешностью: змея таится в траве. Дфасро; ttjv /otpaBa xpoirrst [879]. Прекрасно ты это понимаешь, душа моя, а чтобы в совершенстве понял и познал, это совершит Христос, если ты будешь тверд в любви к нему (Христу) и правильно употребишь данный тебе талант; пока мы свободны, постарайся, дражайший, чтобы мы чаще и успешно беседовали лицом к лицу ev ttj Xso'/t]  [880], письменную беседу отложим на то время, когда будет невозможно и не будет времени непосредственно лично 6[u). stv  [881], а это время уже скоро наступит. А ежедневно посылай ко мне но утрам нашего Максимочку, чтобы и ему я мог сказать что‑нибудь доброе и тебе дать что‑нибудь мое, не входящее в круг обыденного. Будь здоров, ώ κήδιστε, και ημάς άντιφίλει.

Σος Γρηγώριος ό Σαββίν[882]

42

[17G3 г.]

Желаннейший товарищ, мой Михаил!

Сегодня я поднялся так рано, что на целый час с третью предупредил восход солнца. Бессмертный боже, как весела, бодра, свободна, подвижнее молнии и быстрее Эвра[883] та паша часть, которая именуется божественной и которая у Марона названа огнем простого дуновения! Итак, по пословице «где у кого болит, там он и руку держит» скупой непрерывно думает о деньгах, купец — о товарах, пахарь— о быках, воин — об оружпи, короче, где у кого болит или имеется источник удовольствия, там каждый рад иметь и ум, и язык. Мое же сердце, лишь только я пробудился, устремляется к собственному сокровищу. Я начал размышлять с самим собою так: мы, глупые и несчастные, пегодуем, если кто из нас по обычному представлению живет в бедности или скромно, не имея никакой должности, тогда как одна добродетель делает счастливым и сохраняет счастье. Что же, достиг ли ты наконец добродетели? Достиг ли наконец того, что и к тебе могут иметь отношение слова: ujjlN Ssgotou каллой та pwattrjpia тт,; [taaiXsia; twv oupavujv  [884]? Если нет, то где цена затраченного времени? Обращаясь к самому себе с подобными речами, я начал подводить итог времени: когда, для скольких, на какие пустые предметы я расходовал вещь, превосходящую все по цене. Как и теперь, я не умею пользоваться временем, но то, что имеется в настоящем и что единственно находится в нашем распоряжении, идет на пустяки или, что еще хуже, на сожаления, или, что хуже всего, на грехи. На будущее мы надеемся, настоящее презираем: мы стремимся к тому, чего нет, пренебрегаем тем, что имеется, как будто может текущее вернуться вспять или будущее наверняка будет достигнуто. Когда я об этом раздумывал, припомнилось греческое двустишие, которое я перевел на латинский и заучил, когда был в лавре святого Сергея  [885]. Так как это двустишие не лишено изящества, мы приведем его здесь:

Тт}<; шра<; атсоХаое, Sisp^eTai icavta та^юта;

«Ем ftspo; el; epicpoo Tpa^ov ebrps tpdqov —

Пользуйся временем, ибо все быстро старится;

Одно лето превращает козленка в косматого козла  [886].

О, если бы, мой Михаил, мы так пользовались временем, чтобы, смущенные духом, потом не молили напрасно о том, о чем глупцы обычно тщетно вопят: о, если бы Юпитер вернул мне прошедшие годы!