Первое стихотворение я тсвтсснтрса  [969] вчера, второе — сегодня утром.

Дражайшему Михаилу мир в господе!

Некогда в такую ночь мать родила меня на свет. В такую ночь проявились первые признаки моей

жизни.

Другая ночь была, когда, Христос бог мой,

Во мне родился этот дух твой,

Ибо напрасно бы меня родила моя родительница,

Если б ты не возродил меня, о свет мой, жизнь моя!

Возвратившись в свои музеи и вспомнив о дне моего рождения, о котором мне напомнили один друг и собственная память, я начал думать о том, как исполнена бедствий жизнь смертных. Мне показалось отнюдь не нелепою чья‑то догадка, будто только что родившийся ребенок потому тотчас же начинает плакать, что уже тогда как бы предчувствует, каким бедствиям придется ему когда‑то в жизни подвергнуться. Размышляя об этом один, я решил, что неприлично мудрецу ту ночь, в которую он, некогда родившись, начал плакать, ознаменовать бокалами или подобного рода пустяками; напротив, я и теперь готов был разразиться слезами, вдумываясь в то, каким несчастным животным является человек, которому в этом киммерийском мраке  [970] мирской глупости не блеснула искра света Христова. Таота ewo&v  [971], я сложил эти стишки и решил послать их тебе, моему превосходному другу, отчасти потому, что мы уже давно не беседовали между собою, как у нас заведено, и стали почти агсроот^орсл  [972], хотя душою я тебя ежедневно созерцаю, отчасти потому, что я имел в виду самым дружественным образом напомнить о том, что мы должны, оставив всякие обычные низменные пустяки, тем пламенней стремиться к тому, в ком заключены все сокровища мудрости и который один только, сделавшись нашим другом, может усладить все огорчения этой жизни, говоря: ef<b el(xi |xeb* 6[iojv, xal оо5еТ<; xaft' 6(ia>v  [973].

Будь здоров самый дорогой из всех!

Твой соученик Григорий Сковорода

Ноября 22, 1763 г.

[Конец ноября 1763 г.]

Здравствуй, моя радость, сладчайший Михаил!

Как говорят, рай настолько прекрасен, Что в нем приятно живется в одиночестве. Некто на вопрос, что такое истинная мудрость, Сказал: быть себе союзником и себе равным. Так для мудреца раем будет любой берег, Любой город, любая земля и любой дом.

Это, мой дорогой, я написал за завтраком, страдая не от чего другого, как от скуки, одиночества, чего я никогда бы не допустил, если бы пришел на известный t&v ao<p6)v aojiitoaiov  [974]. Чистосердечно тебе признаюсь, что человеку откровенному ничто так не тягостно, как мир порядочных людей, особенно когда первые места занимают jxajpoaocpot  [975]. Теперь я счастлив и, посмеявшись в конце концов над этим, написал тебе, которого я будто вижу перед собою и с которым будто говорю.

Будь здоров, моя душа!

Твой <yu|xjia&7]t% Грт^шрюс 6 Eaf^tv[976]