Xoups, (piXtaxtov cptXwte, т1|пшта? е jjloo ДЬуат|Х![1006]

Посылаю тебе новогодний подарок, хватай шапку; объявляю тебя свободным, взяв за руку. Почему же, скажешь ты, новогодний подарок, когда Нового года нет? И разве без шапки был Михаил? Да, Новый год прошел, послушай меня. «После ряда дней наступил один ясный день». Для меня и для тебя — Новый год, так как ново и Сатурново время  [1007], так как сегодня мы живем Kpovou tov fUov  [1008], разве не подобает послать подарок? А ты разве не получил шапки? Призываю тебя к шапке [1009], т. е. к eXeofteptav  [1010]. Но ты не только надень шапку, повяжи поясом чресла свои. И возьми ttjv pa[3&ov  [1011], или жезл, или скипетр, как это сделал Израиль, выходя из Египта, и вкушай не ягненка, а этот сыр, оставив проклятую Барбаянскую землю, и будь свободен в новой земле. Радуйся, дражайший, и нам пиши как можно скорее. Жажду писем твоих более чем сладчайших, писем, которых до сих пор я был лишен. Ты с Захарией  [1012] нарушь

TTjV OtW'TCTjV  [1013].

Беспредельно тебя любящий Григорий Саввич

Подарок я завернул в грамоту Александра Великого  [1014], грамоту, насколько этому можно верить, некогда данную в обеспечение свободы славянского народа, что является лучшим предзнаменованием. Будь здоров! Будь благополучен!

[Февраль — май 1764 г.]

Здравствуй, {Цоаоре (хоо  [1015]драгоценнейший Михаил!

Расскажу тебе кое о чем, если не о полезном, то и не о постыдном. Да удалится от нас все постыдное! Вчера после святой Xeiioopftav  [1016] я приглашен был по дороге неким монахом, не из числа тех, которые в распущенности превосходят мирян, а человеком угрюмым, любителем уединения и трезвости, %тх <р1ХсффХ<р  [1017]. Он с радостью меня sy.&sEa; isvo<;  [1018], стал жаловаться на болезнь, которой он и сам не знал, так как она внутренняя н появилась недавно. Объясняя, что это за болезнь, он рассказывает, что у него когда‑то была женушка и дети, затем, к своему крайнему огорчению, всего лишился. С этого времени оп стал всегда искать уединения; толпа для него была невыносима. Ибо он не помнит, чтобы когда‑либо после их смерти он чувствовал радость. Чтобы не рассказывать далее, я понял, что его в сильнейшей степени мучает демон т^<;  [1019], которого обычно называют бесом меланхолии: «Я тем печальнее становлюсь, говорит он, чем больше думаю, что и меня постигнет та же судьба». «Каким образом?» — спрашиваю я. «Бес в присутствии моем и моей тещи поверг на землю мою жену и лишил ее жизни». И далее указал причину, почему напал бес. «Оба мы, — сказал он, — были очень напуганы пожаром в доме. Отсюда в нее и вселился демон страха, по–народному — переполох». Давая советы человеку, я сам едва не погиб. Я начал его утешать, пригласил к себе, предлагал вино — он отказался. В поисках темы ддя разговора я стал жаловаться на докуку от мышей: они прогрызли верхний пол и проникли в мою комнату. «О, это очень плохое TCpo‑fviooiixov  [1020]», — сказал он. Словом, своим разговором он передал мне большую часть своего демона. Ибо, как то luveojia ttj; rcopvsia*; e^iov  [1021] своими нечистыми и похотливыми разговорами легко передает этот дух своему ближнему, так и мне он сообщил этот дух. Очень важное значение имеет, с кем ежедневно общаешься и кого слушаешь. В словах любого человека таится добрый или дурной дух. Пока мы их слушаем, мы этот дух в себя впитываем. Таким образом, то oov fcai^oviav т^<; Х6тгт]<;  [1022] стал поразительно меня мучить то страхом смерти, то страхом предстоящих несчастий. Я прямо стал гадать таким образом: переяславские мыши были причиной того, что я был выброшен с большими неприятностями из семинарии, следовательно, и т. д. Так было в доме того‑то и того‑то (он представил бесчисленное множество примеров), и незадолго тот и тот умер. Таким образом, очаровательнейший Михаил, весь день этот софист–демон меня мучил, и я на это намекал тебе вчера, сказав: мне немного печально было. Ты спросил как? «Было, — ответил я, — немного». После того как вы вчера разошлись, когда я лег спать, во сне меня стал преследовать бесенок. Я убегаю, он нападает на тебя; пока я помогаю тебе, опять подвергаюсь его нападению, увертываюсь и едва спасаюсь. Снился мне и другой сон, несомненно более успокоительный и более, как я думаю, здравый, свидетельствующий о том, что ум возвращается в прежнее состояние. Мне снилось, что я с ценнейшим и художественно выполненным серебряным копьем уверенно иду к некоему великолепному дворцу, причем в карауле повсюду стоят телохранители, наблюдающие за тем, чтобы мне никто не осмелился воспрепятствовать. Когда я дошел до прекрасной двери дворца, меня некоторые начали просить перевести и прокомментировать несколько стихов поэта (не помню какого), служащих для рассеяния скуки. Я начал и пролил великое множество слез, восклицая: /«Кто мне даст море слез?»/ Какое, говорил я, безумие требовать этого от поэтов, минуя бога! Если бог повсюду, если он присутствует и в этом черепке (при этом я поднял черепок с земли), если он всегда есть (если в нем живем) и проч., то зачем ты ищешь утешения в других местах, а не в себе самом? Ведь ты являешься самым лучшим из всех творений. Здесь, проснувшись, я сразу запел: /«Водного зверя в утробе»/ и проч. Затем мне стало очень весело. И не кажется ли тебе, что я был во чреве морского зверя, если airoxaXoimxo;  [1023] [зверь] есть дьявол. А дьяволом я между другими состояниями духа признаю ttjv Xorcirjv  [1024]. Я полагаю, что с этими духами я прекрасно и с увлечением сражаюсь. Будь здоров, дражайший, и будь моим товарищем по борьбе! Напиши три слова, когда я увижу тебя.

Твой Григорий Сковорода

[Вторая половина июня 1764 г.]

Дражайший Михаил!

Подумай, не согласишься ли ты во время каникул наблюдать за занятиями сына судьи и других. Если нет, то можешь бросить жребий и отведать дворцовой жизни. Приняв это предложение, будешь иметь много выгод. Во–первых, приятнее будет жить в следующем году, занимаясь в разных школах; ибо обыкновенно становится скучно, если долго оставаться на одном и том же месте,