Не забывай, друг, что ныне течет первая четверть небесной луны августа. Разумей, что говорю: «Дай мудрому повод, и премудрейший будет». Слушай римскую сию пословицу: «Боязливого сына мать не рыдает!» Не дремли! Жизнь наша есть море. Блюдите, как. опасно ходите! Господь да хранит правые течения твои! Так плыви, да достигнешь в гавани благоумащенной старости оной! Венец хвалы — старость!.. А какое‑то есть масло, умащающее счастливую старость!.. Какой венец! Послушай! Помазал нас бог духом… Елеем радости помазал ты его. Веселие вечное над головами святых! Ах, что лучше возможет усладить старость, как божие сие масло? Вот тебе масло! Добрая слава (пословица) лучше мягкого пирога!

Не думай же, друг, что добрые слова есть то же, что пустозвонкая мирская газета, гремящая по улицам о телесной твоей премудрости, о силе и богатстве. Да не хвалится премудрый премудростию своею… От сего елея убегает Давид! Елей же грешного да не намастит головы моей. Сим елеем мажутся нечестивые! Они украшают стены и телеса, а не сердца свои. А вон они суть! О лицемер! Омой прежде внутренность твоей скляницы. На, вот же тебе и истинный сердца украшающий елей и питающий. Назнаменался, напечатлелся на сердце нашем свет лица твоего. Дал ты веселие в сердце моем. От плода, пшена, вина и елея и прочее. Сиречь разбогатели‑де мы в богатстве, украшающем и питающем сердце. Умей же различать ложную славу от истинной, как воровскую монету, и будешь блаженный оный, Христом похваляемый купец. Он всему своему имению предпочел дражайший некий жемчуг, хоть тратою всего, только бы достать оный. А какой тот столь странный и чудный жемчуг?

Вот он! Заповедь господня светлая… Страх господень чист!.. Вот он! На пути откровений твоих насладился, как во всяком богатстве. Вот он! Открой очи мои и уразумею цену его! Вот он! Пришелец я на земле. Вот он! Слава добрая утучняет кости… Вот он! Слава велия последовать богу… Прильнет сердце к тебе… Вовеки не забуду оправданий твоих. Ей! Лучше голый, да правый, нежели богатый беззаконник. Не убоюсь обнажающих тело, души же обнажить не могущих.

Любезный друг!

Ваш истинного добра желателъ и всепокорнейший слуга, старец Григорий Варсава Сковорода

Пришлите мне ножик с печаткою. Великою печатью некстати и не люблю моих писем печатать. Люблю печататься оленем. Уворован мой олень тогда, когда я у Вас в Харькове пировал и буянил. Достойно! Бочоночки оба отсылаются: Ваш и Дубравина. И сей двоице отдайте от меня низесенький поклон, и господину Прокопию Семеновичу.

119

К И. И. Ермолову[1180]

[Из Гусинского монастыря в Харьков, вторая половина сентября 1791 г.]

Милостивый государь Иван Иванович!

Бога ради, постарайтесь о шубке ярославской. Зима идет, а старость давно уже пришла. Надобно для нее теплее и легче, да сия ж купля и по нищенскому моему капиталу. О деньгах не опасайтесь. Будь Вам свидетель сия записка. Если ж умру, тогда приятели не допустят бранить меня, мертвеца, заплатив за меня должок, который один только и есть. Не можно ль Вам к покрову в Харьков?

Боже мой! Какой я дурак, забочусь о шубенке, будто бы обитает в ней со вшами блаженство! Довольно было напомянуть. Так‑то мы, любезный приятель, малодушны, в телесных надобностях попечительны и проворны. Но не счастливее ли примирившаяся с господом совесть в худенькой для зимы шубке, неж беззаконниково сердце, хотя б его тело одеваемо было соболями? Нет мучительнее, как болеть мыслями, мучиться сердцем, зябнуть душою от холодного скрежета и бескуражного отчаяния. О, когда б мы сего морозу хоть впол боялись! Внутреннее утешение, рождаемое от совести мирной, столь сильное, что, Среди тяжких досад телесных не угасая, доказывает истину слова сего: «Не убойтесь убивающих тело…» Все то убивает, что вредит и досаждает. Я думаю, что, если кто весел, тот и в болезни здоров. Не всяк, кто по телу здоров, весело живет. Так видно, что иное дело — здоровье и другая речь — веселие души. Если ж здоровый иногда живет без веселия, то для чего нельзя жить душевному веселию без крепости тела?

Ах, не сольем же самих нас в одно тождество! Одно в нас—тело, а душа — другое дело. Пусть бренное тело, как родилось на то, так и болит, но душа да радуется, что по оному телу мы тлеем, но по душе обновляемся. Телом мы ничто, но душою чтось–нечтось, да еще и великое. Она вовеки с нами, и мы с нею и в ней.

Видишь… в чем пока пустынник… и люби его…