Придвинув пред очи нам, сделали известны

И подвергли под ум свой течения звездны.

Так‑то должно восходить на круги перегорны.

Не так, как исполины когдась богоборны.

Quid est virtus?[98]

Трудно покорить гнев и прочие страсти,

Трудно не отдать себя в плотские сласти,

Трудно от всех и туне снести укоризну,

Трудно оставить свою за Христа отчизну,

Трудно взять от земли ум на горы небесны,

Трудно не потопиться в мира сего бездне.

Кто может победить всю сию злобу древню.

Се царь — властитель крепок чрез силу душевну.

Разговор о премудрости

Мудрость и человек

Человек. Любезная сестра иль как тебя назвать?

Доброты всякой ты и стройности ты мать.

Скажи мне имя ты, скажи свое сама;

Ведь всяка без тебя дурна у нас дума.

Мудрость. У греков звалась я София в древний век,

А мудростью зовет всяк русский человек,

Но римлянин меня Минервою назвал,

А христианин добр Христом мне имя дал  [99].

Человек. Скажи, живешь ли ты и в хинских сторонах?[100]

Мудрость. Уже мне имя там в других стоит словах.

Человек. Так ты и в варварских ведь сторонах живешь?

Мудрость. Куда ты мне, друг мой, нелепую поешь?

Ведь без меня, друг мой, одной черте не быть?

И как же мне, скажи, меж хинцами не жить,

Где ночь и день живет, где лето и весна,

Я правлю это все с моим отцом одна.

Человек. Скажи ж, кто твой отец? Не гневайсь на глупца.

Мудрость. Познай вперед меня, познаешь и отца.

Человек. А с хинцами ты как обходишься, открой?

Мудрость. Так точно, как и здесь: смотрю, кто мой, тот мой.

Человек. Там только ведь одни погибшие живут?

Мудрость. Сестра вам это лжет так точно, как и тут.

Человек. А разве ж есть сестра твоя?

Мудрость. Да, у меня.

Сестра моя родна, точно ночь у дня.

Человек. И лжет она всегда, хотя одной родни?

Мудрость. Ведь одного отца, но дети не одни.