Отвратительность клеветы и доносов показана в образах "Клеветника и змеи". Клеветник получает в аду первенство и почет больший, чем змея…

Басня "Дуб и трость" — тоже обличение гордыни, силы, надеющейся только на себя. Буря исторических событий то и дело вырывает "с корнем вон" в истории всякие "дубы". А тростиночка, живая душа человеческая, переживает все. Кажущаяся такой ничтожной пред всякими государственными башнями и партийными коллективами человечества живая душа человека, как тростиночка, легко сгибающаяся во время бурь, не ломится, но все время выживает в истории, а силы, ее попирающие и порабощающие, сокрушаются и исчезают одна за другой. Слова тростиночки, обращенные к гордому дубу: "но подождем конца", — могут быть обращены и в наше время ко всякому человеческому превозношению.

Басня "Бедняк и богач" подходит к проблеме имущества во внутреннем мире человека. Жизнь и счастье души зависят не от самих материальных ценностей, а от правильного отношения к ним. Скупой богач и завистливый бедняк — одинаково и несчастны и братоубийственны.

Одной из самых философических басен можно назвать "Водолазы". Тут Крылов разрешает одну из труднейших проблем философии: проблему гносеологии — теории познания.

Чтобы понять религиозную мудрость Крылова, вспомним еще одну его басню — "Безбожники". В ней рассказывается об одном народе, который "к стыду земных племен" до того "в сердцах ожесточился", что противу самого неба вооружился. Буйствуя и кощунствуя, толпы этого народа стали кричать, что "суд небес и строг, и бестолков", что власть небесная "спит, иль правит безрассудно". Безбожники разыгрались и решают заметать небо своими камнями и стрелами, иначе говоря, своей литературой, пропагандой. Видя такой наскок воинствующего безбожия на высшую жизнь, небожители приступают к Хозяину мира, прося его чем-либо вразумить безбожников, остеречь их, явить им какое-нибудь знамение — землетрясение или наводнение, или "каменным ударить в них дождем".

Но Хозяин земли и неба говорит: "Подождем". Если эти люди не угомонятся в своем воинственном неверии "и в буйстве прекоснят, бессмертных не боясь", — то они, сами собою, "от дел своих казнятся".

Но мысль о долготерпении Божием и о любви Божией (даже и к ним) не проникла в умы этих людей. Они не отступили от своего вызова небу:

Тут с шумом в воздухе взвилась

Тьма камней, туча стрел от войск богомятежных,

Но с тысячью смертей и злых и неизбежных

На собственные их обрушилась главы…

"Плоды неверия — ужасно таковы", заключает Крылов.