В качестве «второго определения» здешнего бытия конечность влечет за собой многочисленные следствия, к ней восходит обширный набор особенностей и черт здешнего бытия. Мы не будем пока входить в это «домостроительство конечности», однако следующее свойство нам важно уже сейчас: бытие конечное с необходимостью является и «распределенным», «множественным», «дробимым». В самом деле, наличие внутренних границ и пределов ео ipso уже означает наделенность каким‑то внутренним строением, означает существование каких‑то «деталей», «подробностей». Конечность

здешнего бытия предполагает в нем некую распределенность, наличие различий и отстояний между вещами, различие между «целым» и «частью» и проч. Описанное свойство здешней реальности мы будем называть ее «множественностью», или «подробностью» [49]. В силу этого «модуса подробности» человек наделен неким строением и составом, внутренними различиями и подразделениями. Он дробен и разнообразен также в своих проявлениях: ему присущи многие способы проявления, многие роды активности. Всякий род активности человека или, равно, импульс, начинательное движение к таковому мы условимся называть энергией. Очевидно, что «стремление к Личности» представляет собой тоже некоторое проявление человека, некоторую его активность или способность и, соответственно, также должно быть отнесено к разряду энергий. Таким образом, по данной терминологии, человек характеризуется множеством своих разнообразных энергий, и нам следует рассмотреть, какое же место занимает в этом многообразии «энергия стремления к Личности», какими специфическими признаками она выделяется.

Ex definitione, в фундаментальном стремлении человек ищет претвориться в Личность, ищет «лицетворения». «Стремление», таким образом, есть «энергия лицетворения», а реализация «стремления» — работа лицетворения, цель и содержание которой — безличное делать личным, горизонт чело веческого существования претворять в горизонт бытия Личности, «Личного бытия». Если же горизонт человеческого существования — «подробен», то работа лицетворения, очевидно, относится ко всем его «подробностям» (частям, модусам, энергиям) и к каждой из них: все «подробности» — и стало быть, каждую из них — она должна привести в соответствие с горизонтом Личного бытия. «Стремление» предполагает, в первую очередь, определенную установку человека по отношению к самому себе; оно включает в себя стремление чело века к суду, к переоценке всего собственного содержания, всех собственных «подробностей» sub specie Личности. Конкретные принципы этого суда не даны в законченных формулах, они лишь отчасти приоткрываются в мистическом опыте. Однако понятно, что каждой из «подробностей» суждено, вообще говоря, нечто свое: одни исчезнут, другие изменятся, иные жe, может статься, сохранятся каковы есть. Иначе говоря, им всем, всему множеству их, надлежит, пройдя через горнило лицетворения, принять некий новый строй, прийти в некое новое устроение — Личное.

Итак, с учетом модуса подробности здешнего бытия, фундаментальное стремление предстает нам как стремление к глобальному переустройству, преображению всех «подробностей» человека, к приведению всего их множества в особое Личное устроение. Иными словами, анергия лицетворения есть особая «глобальная» энергия, направленная к (само) переустройству всего человеческого существа в целом и в каждой его «подробности», к трансформации множества всех остальных энергий человека Это — единственная в своем роде энергия управления энергиями, преобразующая все множество их в некую «симфонию стремления», так что все они неким образом сообразуются с фундаментальным стремлением, включаются в него и содействуют ему

Подытожим то, что нам удалось выяснить о фундаментальном стремлении: «стремление» есть особая энергия человека — единствеанная в своем роде глобальная энергия управления энергиями, реализующая трансцендирование человеческого существования, его выход за пределы самого себя, его самопреодоление и самопревосхождение. По отношению же к картине расщепленной реальности «стремление», очевидно, представляет собою связь, энергийную связь между двумя горизонтами последней, двумя полюсами онтологического расщепления. Легко, однако, заметить, что все, до сих пор сказанное о «стремлении», еще заведомо неполно передает даже важнейшие черты этой связи Ведь из двух горизонтов расщепленной реальности один является ведущим, доминирующим началом, и это — именно Личность, а не здешне–теперешний человек Личность притягивает, влечет к себе человека. Очевидным образом, это есть некоторое ее действие, ее проявление — и стало быть, оно осуществляется посредством определенной энергии. Энергия Личности притягивает человека: это‑то и есть суть и основа их связи; роль же «стремления» человека заключается тогда в том, что он своими энергиями сотрудничает с притягивающей его энергией Личности, сливает свои энергии с этой Энергией в едином акте онтологической трансформации здешнего бытия.

В результате, связь между двумя горизонтами расщепленной реальности отнюдь не заключается только в одном человеческом «стремлении». Оно является не односторонней, но двусторонней, обоюдной, хотя при этом и не равноправной, не симметричной, в отличие, скажем, от связи между двумя притягивающими друг друга физическими телами Личность вле чет к себе человека, однако нельзя сказать, что человек влечет к себе Личность. Связь человека и Личности есть их «энергийное соединение»: слияние, соработничество их энергий. При этом со стороны Личности эта связь есть откровение себя человеку или, равносильно, «притяжение» человека к себе, со стороны же человека эта связь есть «синергия» (греч. synergia — соучастие, сотрудничество; богословские коннотации части 1 сейчас, конечно, не предполагаются) — содействие его энергий притягивающей энергии Личности. Синергия и есть та описанная выше особая и глобальная энергия человека, что отвечает фундаментальному стремлению В соответствии с этой терминологией, процесс или работу реализации фундаментального стремления мы будем называть «синерги–рованием».

3. Начальные положения синергийной аналитики здешнего бытия

Итог пока заключается в том, что мы достигли философской дефиниции фундаментального стремления как энергии, направленной на соединение человека и Личности. У нас об рисовался своего рода метафизический каркас реальности: последняя представляется как онтологическое расщепление двух бытийных горизонтов, здешнего бытия и Личности, соединенных специфической асимметричной энергийной связью — энергией притяжения со стороны Личности и особою энергией — «синергией», со стороны человека. Дело теперь за тем, чтобы из каркаса начало возникать здание схематическая картина реальности должна наполняться содержанием, обогащаться конкретными чертами, приобретать разделку и проработку.

Поэтому развертывание картины здешнего бытия должно быть синергийной аналитикой последнего, в которой все его важнейшие свойства исходно определяются через отношение к фундаментальному стремлению и рассматриваются в свете основополагающего принципа синергии Здешнее бытие во всех своих элементах и сторонах должно представляться как оформляемое синергией.

Приступая к аналитике фундаментального стремления, начиная разбираться в его домостроительстве, необходимо, прежде всего, до конца осознать всю запредельность, премирность его задания, его замаха, необходимо полностью ощутить весь его радикальный, максималистский пафос. Ведь «стремление» есть стремление, тяга к онтологической трансформации, ни более и ни менее То, к чему оно направляется, что служит его финальною целью, есть актуальное npeтворeниe человека, здешней реальности в иной онтологический горизонт, иной род бытия. С учетом же всей специфичности, всего масштаба этой ни с чем не сравнимой цели у нас в первую очередь возникает вопрос о ее достижимости. Достигает ли фундаментальное стремление своей цели? Приводит ли оно вообще к каким‑либо результатам, что удается и что, быть может, не удается ому? Это — необходимые отправные вопросы синергийной аналитики.

Согласно основному выводу, полученному нами, фундаментальнее стремление способно приводить к энергийному соединению человека и Личности, когда энергии человека соединяются с энергией Личности, сливаются с ней в одном общем действии, одном онтологическом акте. Очевидным образом это соединение энергий есть определенный род реального соприкосновения, контакта человека и Личности, а тем самым и определенный род приобщения человека к порядку личного бытия, вхождения его в этот искомый порядок, пускай лишь своими энергиями. Таким образом, цель фундаментального стремления оказывается в определенном смысле достижимой. Однако, с другой стороны, эта самая цель, как только что мы подчеркивали, требует актуального преодоления здешнего бытия с его коренным предикатом конечности, ею предполагается, самым настоящим образом, «новое небо и новая земля» и, главное, новый человек, — а ведь такого подлинно апокалиптического превращения здешнего бытия отнюдь не совершается в пределах земного пути человека, в пределах наличной истории. Различие и отстояние обоих бытийных планов сохраняются неизменными. Следовательно, «стремление» не достигает своей конечной цели, не может завершиться, «исполниться». Человек вечно пребывает «стремящимся», «питающим стремление» — и никогда не достигает цели, предмета, «исполнения» этого своего фундаментального стремления.

Противоречие, к которому мы пришли, немало помогает нам углубиться в природу энергийного соединения, выявить присущее ему парадоксальное сочетание присутствия и запредельности, доступности и недосягаемости. Прежде всего, мы можем удостовериться, что оно не рождено простой неточностью рассуждения, и никакой из двух противоположных выводов нельзя отвергнуть, посчитав произвольным или неосновательным. Отсутствие достижения цели фундаментального стремления явствует уже из того, что «стремление» постоянно воспроизводится, постоянно остается стремлением — тогда как по достижении своей цели оно должно было бы попросту прекратиться. Но и наличие достижения усматривается не с меньшею несомненностью. Во–первых, можно заметить, что самое наличие стремления, самый факт его, уже заключает в себе некоторую форму связи стремящегося с предметом свое

го стремления, некий род их контакта, их соприкосновения, а тем самым также и некую зачаточную, начальную форму достижения цели, достижения стремящимся своего предмета. (На это общее соображение мы и опирались неявно, когда приходили к выводу о существовании энергийного соединения человека и Личности.) Во всяком подлинном стремлении присутствует и элемент достижения, некий начаток или прообраз его. Этот начаток может вырасти до полноты соединения стремящегося со своим предметом, и тогда стремление, «исполнившись", прекратится; однако априори этого может и не произойти, и стремление будет воспроизводиться, продолжаться, так и не исполняясь до конца, не преодолевая полностью отстояния стремящегося от своего предмета. Независимо от этой аргументации можно указать на то, что достижение реального соприкосновения и (энергийного) соединения человека с иным горизонтом бытия есть опытный факт, и даже более того — не рядовой опытный факт, а самая сердцевина, краеугольный камень всей обширной области религиозной, мистической жизни человека.

Итак, приходится заключить, что в фундаментальном стремлении человек действительно испытывает соединение с Личностью, по вместе с тем и не перестает быть собою, здешне–теперешним бытием. Тут обнаруживается такой специфический и парадоксальный образ связи двух горизонтов бытия, который одновременно предполагает и актуальное соприкосновение этих горизонтов, и сохранение их различия, их взаимного отстояния. Или иначе: достигается такое соприкосновение двух разнородных порядков бытия, которое, тем не менее, не предполагает ни актуального их слияния, ни постепенного изменения и перехода одного порядка в другой. Данный род соединения двух бытийных горизонтов мы будем называть экстатическим соединением. Его парадоксальный характер не позволяет дать его законченного описания в непротиворечивых терминах. Действительно, два онтологических порядка могут быть либо всецело разделенными, либо всецело совпадающими; соответственно, если речь идет о связи, соединении двух различных порядков, мы можем представить только одно: переход, превращение одного порядка в другой, смену их всецелой инаковости — всецелым совпадением. Но в нашем случае налицо нечто совсем иное. Из двух заведомо различных горизонтов бытия, связанных «энергийно–экстати ческой» связью, один стремится к другому и достигает его (коль скоро энергии того и другого соединяются, делаются неразличимыми), но в то же время не перестает быть собой, остается тем же бытийным порядком. Природу такого акта возможно передать лишь с помощью условных, интуитивно–образных представлений: в максимальной напряженности «стремления», в некоем предельном усилии здешнее бытие словно «на миг касается» Личного бытия, «урывком улучает» его, чтобы в тот же миг «вернуться к действительности», в свой прежний бытийный горизонт, — так что для поддержания, воспроизведения энергийного соединения будет необходимо тут же заново, как бы сначала, повторить это предельное усилие, эту максимальную напряженность.