1. От славянофильства к соборности: Алексей Хомяков и его дело

Этот сборник - прямое продолжение моей первой интернет-книги, выпущенной ранее Центром "Омега": "Православная аскеза - ключ к новому видению человека". В той книге были представлены основные тексты, которые написались у меня в 1999-2000 гг., в этой - новые, появившиеся в 2000-2001 гг. Как прежде, в фокусе моих размышлений - две главных области. Одна из них - история русской религиозной мысли, последние этапы ее пути, возможности творческого продолжения ее традиции. Другая же - продумывание исихастской антропологии, древнего православно-аскетического учения о человеке: продумывание, постепенно вырастающее в цельную антропологическую модель, которая, наряду с древним опытом, учитывает и все реальности наших дней, учитывает те острые кризисы и резкие изменения, что ныне творятся с обществом и человеком. Итак, главные предметы остались те же, но читатель может не опасаться повторений, у автора они вызывают еще большее опасение и отвращение. Предметы обширны, неисследимы, и представленные работы помалу и кропотливо стараются достичь нового углубленья в них. Чаю, чтобы подобного углубленья достиг бы, вместе с автором, и читатель. Да поможет нам в том Господь.

Март 2002 г.

Прощеное Воскресенье

Введение: контекст и методология изучения русского славянофильства 1. От славянофильства к соборности: Алексей Хомяков и его дело

"Как символ, славянофильство вечно, ибо оно есть символическое выражение русского самосознания", - писал Павел Флоренский. Едва ли можно увидеть преувеличение в этих словах. С самого своего зарожденья, славянофильство всегда и в первую очередь занималось именно этим: задачей выражения русского самосознания. Алексей Степанович Хомяков трудился во множестве областей науки, искусства, жизни общественной и практической; долгие годы он погружался в изыскания по всемирной истории и сравнительной лингвистике - писал знаменитую "Семирамиду", казалось бы, далекую от русских тем. При всем том - вот что писал о задачах этого труда Юрий Самарин, младший друг автора, впервые публикуя его отрывки после смерти Хомякова в 1860 г.: в глубинах истории и языка философ хотел "отыскать славян и живые следы православного вероучения… выделить из разных примесей народные и религиозные стихии и назвать их по имени" [

1]. Это явно - проблема самосознания; но дальше Самарин любопытным образом уточняет ее. Он говорит, что у Хомякова, как и в славянофильстве вообще, вопрос вставал так: "К чему предназначено это долго не признанное племя [славяне - С.Х.], по-видимому осужденное на какую-то страдательную роль в истории? Чему приписать его изолированность и непонятный строй его жизни ... тому ли, что оно по природе своей неспособно к самостоятельному развитию и только предназначено служить как бы запасным материалом для обновления оскудевших сил передовых народов, или тому, что в нем хранятся зачатки нового просвещения, которого пора наступит не прежде как по истощении начал, ныне изживаемых человечеством?" [

2]. Эти выразительные слова показывают, что проблема была для славянофилов отнюдь не академической. Ситуация России виделась им в ключе противостояния, противопоставления, конфликта; она представлялась экзистенциально напряженной, насыщенной негативными эмоциями, а то и невротическими моментами: оба толкования этой ситуации у Самарина рисуют резкое неравновесие, по одному из них Россия гораздо ниже, по другому - гораздо выше "передовых народов". Первичным фактом для осмысления служило глубокое неравенство России и этих народов; и задача самосознания переходила тут же в задачу самоутверждения: преодолеть неравенство, обосновать, что мы - не ниже, не хуже... Первичный факт оказывался и первичной травмой: неравенство воспринималось как несправедливость, в судьбе и положении православного славянства читались непризнанность, осужденность, страдательность...