Основываясь на многочисленных фактах, например таком, как ссылка Диогена Лаэрция на сообщения писателя Диокла Магнесийского, Ницше приходит к заключению, что все вообще изложение учения стоиков у Диогена восходит к этому писателю.

Ницше интересует, почему Диоген Лаэрций остановился именно на десяти книгах. Является ли это наилучшим и естественным членением истории греческой философии, или же здесь действовал какой–то иной принцип? Ницше замечает, что Платон выделен в самостоятельную книгу без Академии, тогда как вся стоическая школа помещена в одной VII книге, уже первая глава которой длиннее, чем вся книга о Платоне. По мнению Ницше, здесь сказалось либо крайнее уважение Диогена Лаэрция к Платону, либо его желание иметь круглое число книг, подобно тому как какая–нибудь хозяйка настаивает на том, чтобы иметь не девять или одиннадцать кастрюль или ножей, но именно десять. По–видимому, именно это последнее желание руководило Диогеном Лаэрцием, поскольку он разделил книгу также на равное число глав, а именно на 100 (99 жизнеописаний+вступление, по указателю содержания в Codex Laurentianus и Codex Mar–tianus, хотя в дошедшем до нас составе благодаря лакуне в VII книге труд Диогена Лаэрция имеет меньшее число глав).

Это, по–видимому, неслучайное число—10 книг и 100 глав — Ницше также использует в своих выкладках о принадлежности всего изложения стоического учения Диоклу, книгу которого, по его мнению, Диоген имел у себя. Этот Диокл был родом из Магнета и жил, по расчетам Ницше, в начале I в. н. э. Далее, в X книге, по выражению Ницше, «наглый и неразумный вор» Диоген Лаэрций также выдает себя, по своему обыкновению «сонливо» переписывая из своего источника, которым для всей этой книги, т. е. для всего Эпикура, оказывается тот же Диокл. Этого Диокла Ницше называет «чистейшим и богатейшим источником Лаэрция».

Другим важнейшим источником Диогена Лаэрция Ницше считает Фаворина Арелатского, который не раз упоминается в «Жизнеописаниях» у Диогена.

Деметрий Магнесийский, писатель цицероновской эпохи, по «подозрению» Ницше, использован Диогеном Лаэрцием даже гораздо более, чем можно судить по многократным упоминаниям этого имени в трактате. Из книги «Об омонимах» этого Деметрия взяты все те индексы омонимий, которые Лаэрций присовокупил к жизнеописаниям философов, в том числе и известный указатель к Аристотелю (V 35, где говорится о восьми Аристотелях). Больше того, Ницше считает, что и вообще «преобладающей частью своей книги Лаэрций обязан Деметрию Магнету». Дело в том, что из того же Деметрия Магнесийского черпал и Диокл, и, хотя Лаэрций пользуется Диоклом, фактически его источником является Деметрий.

«Таким образом, — пишет Ницше, — Лаэрций пользовался всего двумя писателями, Фаворином и Диоклом. Он дает в сокращенном виде книгу Диокла, вставляя несколько вырванных из Фаворина рассказов. Так что кратчайшим образом я могу сказать: Лаэрций есть epitome («сокращенная сводка») Диокла».

Диокл в свою очередь пользовался другими авторами, и Ницше устанавливает следующее «генеалогическое древо» для Диогена Лаэрция:

Диоген Лаэрций Фаворин Диокл Антисфен Александр Деметрий Гиппобот Аристипп Панэтий Аполлодор Сосикрат Сатир Сотион Неант Гермипп

В этой схеме имеется в виду Антисфен, историограф, может быть, панэтий II в. до н. э.; под Александром же понимается Александр Полигистор, Аполлодор тоже историк философии I в. до н. э. Остальные писатели самим Лаэрцием упоминаются как его источники.

Сравнивая затем трактат Лаэрция с известным словарем Гесихия (VI в. н. э.), Ницше замечает, что последний более точно передает имена философов, названия произведений. Причину этого Ницше видит в том, что Гесихий пользовался лишь одним источником, Деметрием Магнесийским, и был ему более верен, чем Диоген Лаэрций.

В другой своей работе, «Лаэртовские аналекты»[108], Ницше делает некоторые замечания по отдельным текстам Лаэрция, с одобрением отзываясь при этом о недавно прочтенной им диссертации Фр. Банша, в лице кото–рогб он с радостью приветствует своего «соратника» (как мы видели, Банш, подобно Ницше, считает Лаэрция простым переписчиком имевшихся у него материалов).

В третьей работе, об источниках и критике Диогена Лаэрция[109], Ницше предупреждает, что, читая такого обильного и бездумного компилятора, каким был Диоген Лаэрций, надо с большой осторожностыр заключать о его личных воззрениях и тенденциях автора, «поскольку слишком легко происходит, что ему самому приписывают то, что он заимствовал по сонливой привычке своего переписывания из лежащего перед ним и используемого им сочинения».

Наиболее надежным материалом для установления личности автора оказываются написанные самим Диогеном Лаэрцием эпиграммы. При этом обнаруживается, что в своем сборнике эпиграмм, касающихся в основном смертного часа философов, Диоген использует те же самые источники, что и в «Жизнеописаниях», как это ясно видно в тех случаях, когда одни и те же фактические обстоятельства приводятся и в тексте книги, и во вставленной эпиграмме. Эти источники: Гермипп, Деметрий Магнесийский, Гераклид Лемб, Эвмел, Фаворин (что, по теории Ницше, сводится в конечном счете только к двум авторам — Диоклу и Фаворину).

По мнению Ницше, правильно писал уже Франческо Патрици, известный итальянский философ XVI в., в «Перипатетических дискуссиях»: «Диоген Лаэрций, о котором никто не знает, что он был за человек, в какое время и каким образом он жил, по–видимому, написал свою и ущербную и во многих местах изобилующую пустотами историю философов не для того, чтобы показать их достоинство или послужить потомкам изложением их учений, но чтобы иметь, куда вставить эти изящные эпиграммы или эпитафии». Благодаря этому методу, замечает Ницше, Диогену действительно удалось избежать забвения и даже удостоиться от византийского филолога и поэта XII в. Иоанна Цеца названия «эпиграмматического поэта». Будучи поэтом, Диоген быстро и легкомысленно завершил всю историческую работу, чтобы создать оправу для «шедевров» своего поэтического таланта.