Рассуждения А. Герке еще раз подтверждают те неимоверные трудности, которыми отличается текст Диогена Лаэрция и которые, начиная с первого издания трактата Диогена и кончая изданиями, опирающимися на новейшие филологические методы, открывают широкие возможности для самых разнообразных текстовых изменений, всегда таящих в себе огромную опасность для всякого исследователя Диогена.

2. Э. Шварц. Предыдущие небольшие исследования касались по преимуществу отдельных вопросов. Первую и оставшуюся до сих пор непревзойденной сводку всех негативных оценок трактата Диогена Лаэрция представляет собой работа Э. Шварца, помещенная в «Реальной энциклопедии» Паули–Виссова в 1903 г.[119]

Минуя вопросы об имени Диогена Лаэрция, которых мы уже касались, анализ Э. Шварца можно представить в следующем кратком виде.

Работа Диогена Лаэрция дошла до нас в нескольких, сравнительно мало различающихся средневековых списках. «Жизнеописания» Диогена представляют собой, собственно говоря, лишь груду отрывков, записанных в беспорядке и разошедшихся в рукописях, по–видимому, еще до того, как они были организованы в нечто цельное. Благодаря Узенеру в какой–то порядок приведена X книга (об Эпикуре). Некоторые другие места у Диогена Лаэрция (например, II 87 и сл., с изложением учения киренаиков) до сих пор остается в хаотическом состоянии. Здесь еще очень многое предстоит сделать филологам и историкам философии. Несуразности, перестановки и вставки обнаружит любой читатель Диогена Лаэрция.

Многое, по Э. Шварцу, сделано для выяснения источников Диогена Лаэрция и для анализа отдельных частей трактата. По–видимому, собственно Диогену принадлежит лишь малая часть его. Остальное представляет компилятивный материал. Источником служат Плутарх, некий Миропиан Амастрийский (очень посредственный историк–компилятор), Эпиктет, Памфила, Фаворин, Теопомп, историк философии Диокл Магнесийский и многие другие, часто не называемые Диогеном Лаэрцием авторы.

В случае с письмами и учением Эпикура Диоген Лаэрций, по–видимому, просто в точности переписал имевшийся у него материал, не пропустив ни одной сноски и пометки на полях. Такие факты, как, например, многочисленные повторы при изложении изречений киника Диогена и в других частях сочинения, заставляют предполагать, что Диоген Лаэрций черпал свои сведения из более чем одного источника, причем не отредактировал получившийся у него пестрый текст. В результате появляются многочисленные искажения, например при изложении Аристотеля и Платона. Подобных мест у Диогена Лаэрция можно найти очень много. Иногда доксограф называет своим источником одного автора, а цитирует другого.

Во многих местах, изложив чье–либо учение, Диоген Лаэрций добавляет, что «то же самое говорит» и какой–то другой философ. По–видимому, речь идет о примечаниях, сделанных уже после написания книги при обнаружении новых параллельных материалов.

Поскольку отрывки из разных источников включались в общий текст без всякой переработки и объяснений, первоначальная связь идей утрачивается и ее удается восстановить лишь в случае, когда до нас дошли самые эти источники. Весьма вероятно, что Диоген Лаэрций использовал не только самостоятельных авторов, но и компилятивные сочинения, подобные его собственной книге, которые, безусловно, уже существовали к его времени. «Сопоставление вариантов, гнезда цитат, нагромождение отрывков, — пишет Шварц, — столь же свойственны эллинистической биографии, как и мифографии и па–радоксографии; всем им свойственно также и своеобразное смешение обильной эрудиции и фантастической романистики; и формы всех названных жанров сложились уже в III в. до н. э., в эпоху Зенодота и Кал–лимаха».

Помимо известных жизнеописаний Платона, Аристотеля, Пифагора до нашего времени дошел ряд сведений об античных философах в папирусах Геркуланума, у Ди–одора Сицилийского, в «Строматах» Климента Александрийского, в «Опровержениях» Ипполита Римского, у Псевдо–Галена («Философская история»), у Нумения и Аристокла в передаче Евсевия («Евангельские приуго–товления»), а также у безымянного доксографа, использованного Евсевием. В некоторых случаях эти сообщения совпадают с тем, что мы находим у Диогена Лаэрция. Особенно значительно совпадение со словарем Гесихия, хотя Гесихий, по–видимому, не мог заимствовать свой материал непосредственно у Лаэрция. Полностью проблему подобных совпадений смогло бы решить, как указывает Э. Шварц, лишь критическое издание всего Диогена Лаэрция.

Помимо различных биографических источников, Лаэрций имел, по–видимому, в своем распоряжении собрания изречений. Что касается доксографии, то Дильс показал, что в отношении досократиков Диоген пользуется ценным материалом, восходящим в конечном счете к Феофрасту. «Вступление» в изучение платоновских сочинений Диоген заимствует из какой–то неизвестной работы, которую использует платоник Альбин в своем «Прологе».

Диоген Лаэрций пользуется также «воспоминаниями» об учении Платона из числа тех, каких, по–видимому, существовало множество, а также псевдоаристотелевскими «диайрезисами».[120] Кстати сказать, так называемые учения Аристотеля также, по–видимому, являются у Диогена Лаэрция позднейшей вставкой из какого–то автора, так как они следуют за перечнем работ и изречениями философа и та же тема повторяется после изложения этих учений. Поскольку киники, строго говоря, не имели собственной философии, но лишь разнообразные изречения, Лаэрций ограничивается изложением последних.

Стоики отражены у Лаэрция необычайно полно и богато. При изложении пифагорейского учения Диоген Лаэрций следует Александру («Преемства философов», писатель века Суллы). «Для Диогена Лаэрция характерно, — пишет Шварц, — что он проходит мимо пифагорейства императорского времени и обращается к такой доксографии, которая свободна от всякой мистики чисел и теологической морали. Можно спорить о том, многие ли в III в, н. э. были способны на столь холодное суждение, но бесспорно, что для Диогена было гораздо легче получить представление о тогдашнем новом пифагореизме, чем пользоваться этим документом давно забытого эллинистического синкретизма, так как книги Александра у него самого, наверное, не было».

Скептические учения изложены у Диогена с необычайной старательностью. По–видимому, фразу об Аполлони–де Никейском в IX книге с добавлением перед этим именем слов ho per'hemon («наш») надо толковать в том смысле, что Лаэрций причислял самого себя к школе скептиков, что и объясняет его интерес к последней. Возможно, впрочем, что это у Диогена Лаэрция опять–таки только цитата из неизвестного нам источника (как и его энкомий, похвальное слово Эпикуру в X книге).

Неотредактированная, дошедшая до нас в виде разрозненных выписок книга Диогена Лаэрция принадлежит важной и длительной эллинистической традиции. Очевидно, беспристрастный и широкий обзор философских систем у Диогена Лаэрция служил некоторым антитезисом к доксографическим сочинениям Секста Эмпирика.