VII

На этот раз «самоутверждению» отведена целая драма «Зигфрид», равно как и трагедии этого «самоутверждения», и вместе последней стадии всей мировой трагедии тоже целая драма — «Гибель богов».

Вагнер затратил громадный первый акт целиком, чтобы Изобразить величие и силу своего нового героя — Зигфрида. И то это еще не подвиги, а только подготовка к ним. В первой сцене, изображающей «скалистую пещеру в лесу», фигурирует Миме, бывший подневольный Альбериха, теперь тоже мечтающий о приобретении Кольца и власти над миром. У него некогда приютилась Зиглинда, умершая при родах. Оставшегося на его руках Зигфрида он воспитывает с целью игпользовать для борьбы с Фафнером, ве–ликаном, теперь чудовищным змеем, лежащим на полученных им у Вотана богатствах. Зигфрид питает одно лишь презрение к Миме, несмотря на все старания хитрого урода–горбуна. В конце концов он выведывает у него, кто была его мать, и заставляет его сковать ему оставленные Зиг–линдой осколки меча Нотунга.

Как я счастлив, что свободен, я не связан ничем! Отцом ты не был мне, я вдали найду свой дом; мой кров тебя не крыл, твой очаг мне вовсе чужд! Я, как рыбка на свободе, я, как зяблик беззаботный, — прочь уплыву, вдаль улечу, — через лес унесусь я, словно вихрь, — ты, Миме, не встретишь меня!

Зигфрид весь — буря, порыв, мощь и сила. Он — «в диком лесном одеянии», он — в дружбе со зверями. Он в куски разбивает мечи, которые с громадным трудом кует ему Миме. Он не знает никаких законов и норм; он — светлое и стихийное дитя природы. Он весь — как сталь, он — сила и бодрость, героизм и свобода.

Во второй сцене появляется Странник (Вотан). «Он в длинном темно–синем плаще; в виде посоха он держит копье. На голове у него — широкополая круглая шляпа с низко надвинутым на недостающий глаз полем». Миме неохотно встречает его, узнавая из задаваемых им загадок ему, что он — Вотан. Вотан говорит ему о том, как Альберих замыслил завладеть миром, как золото и кольцо попали к Фафнеру, который, став змеем, ныне хранит клад, лежа на нем, как боги живут в Вальгалле и Вотан при помощи копья правит миром.

Из святой ветви Ясеня мира создал Вотан копье; сохнет ствол, — древка мощь не прейдет! Копьем могучим бог держит весь мир. Руны святых договоров веры врезал он в древко сам. Над миром власть примет тот, кто возьмет жезл, что Вотан сжал в руке. Пред ним склонился Нибелунгов род; ему великаны дань принесли. Всех покорил себе властно копья могучий царь!

Все это хорошо и давно знакомые нам мысли и концепции. С другой стороны, Вотан предсказывает Миме его близкую гибель, ибо он — трус:

Знай, змея храбрый противник, знай, погибший гном: тот лишь, кто страху вовсе чужд, — Нотунг вновь скует!

И далее:

Итак, мудрец, шкуру спасай: ее дарю я тому, кто не знает, что значит страх!

В третьей сцене Зигфрид сам кует себе меч из осколков, завещанных матерью. Вагнер не пожалел здесь ни музыкальных, ни драматических средств для изображения юного богатыря. Смешон и жалок перед ним Миме. Вот эта дикая воля стихии–богатыря, кующего себе гигантский меч:

Нотунг! Нотунг! Доблестный меч! Зачем же ты разбился? — В песок растер я твой острый блеск, — плавильник топит опилки. Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй! — В дикой чаще ясень рос, его я в лесу свалил. И сжег я в уголь дерева ствол, — в огне вот груда лежит. Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй! — Как славно угли горят и жгут, как ярок красный жар! Вот прыгают искры, брызжут кругом! Хо–хей, хо–хо, хо–хей! Опилки мои текут! Хо–хо! Хо–хо! Хо–хей! Хо–хей! Хо–хо! Мех, дыши! Жар раскаляй!

Жалок и смешон тут Миме, карикатура героя, замышлявший навести на Зигфрида страх перед змеем. Ему остается только коварство и преступленье, и он варит отраву для Зигфрида, уже воображая себя властелином мира. Горбатый и отвратительный, урод по телу и душе, он уже весь во власти своей дикой мечты: