Форма - Стиль - Выражение
И далее:
О блаженстве телесных услад Песней дивных скрываем мы клад (219).
В скрябинском экстазе много нечистого и сатанинского, много самоотдания черной бездне и ее жрецам. Так гласит «Песня — Пляска падших»:
Черной крови дышим смрадом, Рвемся к мерзостным усладам, Мчимся в пламенной мы пляске, Пляске–ласке, пляске–сказке (220).
Эти падшие исступленно кричат:
К откровенью неба тупы Нам отрадны только трупы Только брызги черной крови Нашей мерзостной любви (221).
Убеждение Скрябина — «проникнуть можно лишь сквозь пену сладострастья в ту область тайны, где сокровища души» (222).
с) Достижение экстаза всемирного и всебожествен–ного и есть последнее спасение в одном вселенском «Я*. «Народы искали освобождения в любви, искусстве, религии и философии; на тех высотах подъема, которые именуются экстазом, в блаженстве, уничтожающем пространство и время, соприкасались они со мной» (149). «Народы, расцветайте, творите, отрицайте меня и восставайте на меня. Восстаньте на меня, стихии! Воскрешаю вас, ужасы прошлого, все чудовища и все страшные, отвратительные образы, и дарю вам полный расцвет. Старайтесь поглотить меня, разверстые пасти драконов, змеи, обвейте, душите и жальте! Всё и все ищите уничтожить меня, и, когда все подымется на меня, тогда я начну свою игру. Я любя буду побеждать вас. Я буду отдаваться и брать. Но никогда не буду побежден, как никогда сам не побежду. Я всех и все укреплю в борьбе, всем и всему подарю полный расцвет… Вы будете во мне свободны и божественны, я буду Вашим Богом» (152). «Подняв вас, легионы чувств, чистые деятельности, мои дети, я поднимаю тебя, мое сложное единое чувство, всех Вас охватывающее, моя единая деятельность, мой единый экстаз, блаженство, мой последний момент» (153). «Я пришел спасти мир от тиранов–царей, как и от тирана–народа. Я принес безграничную свободу и справедливость, принес полный расцвет, божественную радость творчества» (154). «Жизнь вообще есть освобождение в борьбе, в деятельности. Мы хотим страданья. Мы хотим власти. Самая большая власть — власть обаяния, власть без насилия. Потому уничтожение нашего врага не может нам дать удовлетворения. Овладеть — значит включить в свою индивидуальность» (146). Все включается в одно мировое, божественное, мировое Я, и все тонет в его экстазе. «Чем сильнее образ прошлого, тем он быстрее овладевает сознанием, тем больший подъем необходим для его исключения из сферы сознания. Потому вся история человечества есть подъем, в своем последнем моменте — экстаз» (181). «Универсальное сознание в состоянии деятельности является личностью, единым громадным организмом, который в каждый данный момент переживает новую стадию процесса, называемого эволюцией. Как личность не ощущает постоянно всю себя, например человек не чувствует в каждый данный момент всех точек своего тела и еще менее всех доступных для него в будущем и пережитых раньше отношений, но наоборот отчетливо воспринимает или правильно сознает одно какое–нибудь переживание, так и Бог–личность в процессе эволюции отчетливо воспринимает переживаемую им в данный момент стадию эволюции и не чувствует всех точек своего организма — вселенной. Когда он достигнет предела высоты подъема, а время это приближается, то он сообщит свое блаженство всему организму. Как человек во время полового акта в минуту экстаза теряет сознание и весь его организм во всех точках переживает блаженство, так и Бог–человек, переживая экстаз, наполнит вселенную блаженством и зажжет пожар. Человек–Бог является носителем универсального сознания» (188—189).
d) В результате всего — тождество жизни и смерти, мировой пожар, где все погребено и все воскрешено к новой жизни. Скрябин гордо заявляет:
Я пришел поведать Вам Тайну жизни, Тайну смерти, Тайну неба и земли (138).
Или в «Предварительном действии»:
О подвиг божественный, танец всезвездный Ты нам даруешь победу над бездной В тебе мы сорадно себя обретаем, В тебе мы блаженно друг в друга умрем (204).
Но может быть, нигде так красочно не изображен мировой пожар, как в конце «Поэмы экстаза», где все указанное нами для характеристики третьей стадии Мистерии — необходимая предреченность (а), предельное напряжение сладострастия и световых взлетов (b), спасение и «объяснение» в одном всемирно–божественном «я» (с), наконец, тождество жизни и смерти в экстазе (d) — дано с наибольшей выразительностью и силой (199—201):
«Я — свобода, тобою любимая, Ты — мой возлюбленный мир! Я прихожу Тебя ослепить Великолепием Снов очарованных; Я приношу тебе Прелесть волшебную Жгучей любви И ласк неизведанных. Отдавайся доверчиво мне! Я настигну тебя океаном блаженств. Влюбленным, манящим, ласкающим. То тяжелой волной набегающим» То лишь в отдаленье играющим, И целующим тебя Лишь разбрызгами. А ты будешь безумно хотеть Иного Нового! И тогда дождем цветочным Буду падать на тебя, Целой гаммой ароматов Буду нежить и томить, Игрой благоуханий, То нежных, то острых, Игрой прикосновений, То легких, то бьющих. И замирая Ты будешь страстно Шептать: Еще, Всегда еще! Тогда я ринусь на тебя Толпой чудовищ страшных С диким ужасом терзаний, Я наползу кишащим стадом змей И буду жалить и душить! А ты будешь хотеть Все безумней, сильней. Я тогда упаду на тебя Дождем дивных солнц. Я зажгу вас молниями Моей страсти. Священные Огни «.желаний Самых сладостных. Самых запретных, Самых таинственных. И ты весь — одна волна Свободы и блаженства. Создав тебя множество, И подняв вас, Легионы чувств, О чистые стремленья, Я создаю тебя, Сложное единое. Всех вас охватившее Чувство блаженства. Я миг, излучающий вечность, Я утверждение. Я Экстаз». Пожаром всеобщим Объята вселенная. Дух на вершине бытья. И чувствует он Силы божественной, Воли свободной Прилив бесконечный. Он весь дерзновение. Что угрожало — Теперь возбужденье, Что ужасало — Теперь наслажденье, И стали укусы пантер и гиен Лишь новою лаской, Новым терзаньем, А жало змеи Лишь лобзаньем сжигающим. И огласилась вселенная Радостным криком Я есмь!