Через три месяца он сообщает Страхову, что идея нового романа существует у него уже три года, что первый отдел можно писать за границею, так как действие начинается много лет назад; что роман будет по крайней мере такого же объема, как и роман Толстого, и составится из пяти отдельных романов. «Общее название, впрочем, будет «Житие великого грешника» при особом названии каждого отдела», — прибавляет он.

Наконец, в письме к Майкову (25 марта 1870 г.) писатель излагает подробный план «Жития»… «Первую повесть я назначил Кашпирову (т. е. в «Зарю»): тут действие еще в сороковых годах. Главный вопрос, который приведется во всех частях, — тот самый, которым я мучился сознатель–но и бессознательно всю мою жизнь, — су и ествование Божие. Герой в продолжение жизни то атеист, то верующий, то фанатик и сектант, то опять атеист. Вторая повесть будет происходить вся в монастыре. На эту вторую повесть я возложил все мои надежды. Может быть, скажут, наконец, что не все писал пустяки. Вам одному исповедуюсь, Аполлон Николаевич: хочу выставить во второй повести главноФфигурой Тихона Задонского, конечно, под другим именем, но тоже архиерей будет проживать в монастыре на спокое. 13–летний мальчик, участвовавший в совершении уголовного преступления, развитой и развращенный (я этот тип знаю, круг наш образованный), будущий герой романа, посажен в монастырь родителями и для обучения. Волчонок и нигилист — ребенок сходится с Тихоном. (Вы ведь знаете характер и все лицо Тихона.) Тут же в монастырь посажу Чаадаева (конечно, под другим именем). Почему Чаадаеву не просидеть года в монастыре? Пред положите, что Чаадаев после первой статьи, за которую его свидетельствовали доктора каждую неделю, не утерпел и напечатал, например, за границей на французском языке, брошюру — очень и могло бы быть, то за это его на год отправили бы посидеть в монастырь. К Чаадаеву могут приехать в гости и другие: Белинский, на пример, Грановский, Пушкин даже (ведь у меня же не Чаадаев, а только в романе беру этот тип). В монастыре есть и Павел Прусский, есть и Голубов, и инок Парфе ний (в этом мире я знаток и монастырь русский знаю с детства). Но главное — Тихон и мальчик… Не говорите же про Тихона. Авось, выведу величавую, положительную, святую фигуру. Это уж не Констан жогло–с и не немец (забыл фамилию) в Обломове. Почем мы знаем: может быть, именно Тихон и составляет наш русский положительный тип, который ищет наша литература, а не Лавровский, не Чичиков, не Рахметов и пр. Правда, я ничего не создам, я только выставлю действительно го Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом. Но я сочту, если удастся, и это для себя уже важным подвигом. Первая же повесть — детство героя; разумеется, не дети на сцене; роман есть».

Идея духовных мытарств и сравнительного обзора всех религиозных верований, выраженная в замысле «Атеизма», конкретизируется в «Житии». В монастыре встречаются: русский святой — Тихон Задонский, ребенок–нигилист, западники Чаадаев и Грановский, атеист Белинский, инок Парфений и бывшие раскольники Павел Прусский и Голубов.

Павел Прусский основал в сороковых годах близ Губинена раскольничий монастырь, но кончил тем, что присоединился к единоверию. Константин Ефимович Голубов — его ученик, редактор старообрядческого журнала «Истина», печатавшегося в Иоганнесбурге. Этот бывший раскольник, мужик и философ–самоучка, тоже присоединился к единоверию и отстаивал необходимость для России самодержавия в соединении с православной церковью. Инок Парфений, постриженник Афонского монастыря, много писал против раскола. На Достоевского большое впечатление произвела его книга «Сказание о странствии по России, Молдавии, Турции и Св. Земле постриженника Святой Горы Афонския инока Парфения». Она повлияла на стилистическое оформление поучений старца Зосимы в «Братьях Карамазовых». Из нее же заимствована сцена у юродивого Семена Яковлевича в «Бесах».

Заметки из «Жития великого грешника» сохранились в черновой тетради № 2: первая запись датирована 8—20 сентября 1869 г. Автор набрасывает грандиозный план романа в составе пяти повестей; три из них в 20 печатных листов и две — в 40. Он записывает: «20 детство, 20 монастырь, 40 до ссылки, 20 самка и сатана, 40 подвиги». Первая повесть «Детство» делится на четыре акта: 1–й акт. Первое детство. 2–й — Семейство, Сушар, бегство и Куликов. 3–й — Чермак — экзамен. 4–й — Деревня и Катя, разгул с Albert–ом. План этой повести подробно разработан; вторая повесть «Монастырь» и третья «До ссылки» намечены в общих чертах; четвертая и пятая остались только в проекте. Из разрозненных и беспорядочных записей выясняется следующая схема «Детства».

Первый акт. Незаконный сын помещика Альфонского с раннего детства отдан родителями в деревню на поруки какимто «старичкам». Его окружает пошлость и разврат. По вечерам гости; пьянство, циничная откровенность, женщины, которыми торгуют. Ребенка оскорбляет «неблагообразие» взрослых. Он рано начинает заду–мываться. «Его поражает, что все эти люди (большие) совершенно верят в свою чепуху и гораздо глупее и ничтожнее, чем кажутся снаружи». У него развивается неуважение к окружающим, но еще не по рассудку, «а единственно по гадливости к ним». Он замыкается в себе и много читает. «Всю Библию знал». Зачитывается романами и живет в мечтах. У гордого и одинокого мальчика странная дружба с хромой девочкой Катей. Требует от нее покорности и преклонения. Говорит ей: «я сам Бог» — и заставляет себе поклоняться». «Об чем он говорит с хроменькой? Обо всех своих мечтах. Когда я буду большой, я женюсь на тебе». Он мечтает разбогатеть; хроменькая хранит его тайну: он властвует над ней и «привык ее бить». Но вот Катя пропадает. Мальчик находит ее полузамерзшей и спасает. Тут впервые просыпается в нем любовь, и он ее целует. «Никогда не нежничает с хроменькой до самого того времени, как нес ее на руках». О религиозном сознании героя говорит следующая запись: «Первая исповедь. Есть ли Бог? Жалость и гадливость и вечный вопрос о Боге». Наконец, старики умирают: ему 11 лет, Кате — 10. Они переселяются в Москву, в дом Альфонского. Второй акт. В семье мальчику сразу дают понять, что он незаконный сын. Его брат Миша что‑то крадет; Альфонская обвиняет незаконного, и отец его сечет. Он заявляет: «Я вас не считаю своим отцом!» — и переселяется в лакейскую: притворяется дурачком и живет во всеобщем презрении. Его помещают в пансион Сушара — там он проводит два года. «В городе и в пансионе удивляет своим зверством. Его называют извергом, и он держит себя извергом. Страстное желание удивлять всех неожиданно–наглыми выходками… Деньги он стал собирать с идеей неясной, но идея эта все утверждалась и доказывалась ему дальнейшим ходом дела. Главнейший же толчок было переселение к Альфонскому». Дальше намечается семейная драма Альфонских: у отца — любовница, сестра лакея Осипа Куликова; у мачехи — тоже любовник, бывший ее жених. Мальчик все понимает и принимает участие в интриге.

Живя в лакейской, он сводит дружбу с лакеем Куликовым, который был взят в барский дом тешить господ своими рассказами и веселым характером. Но Альфонский засек брата Куликова, а его самого свез в рекрутское присутствие. Лакей бежал, а с ним и герой и его подругахромоножка. Куликов убивает беглого солдата Орлова, и мальчик оказывается его сообщником. «Факт, производящий на него потрясающее действие и несколько сбивший его самого с толку, так что он чувствует естественную необходимость сжаться внутри себя и пообдумать, чтоб на чемнибудь установиться. Устанавливается всетаки на деньгах. О Боге пока не думает». «После Куликова он и в семействе, и в пансионе как бы смирен». «Нелюдим и несообщителен, да и не может быть иначе, помня и зная за собой такой ужас и смотря на всех остальных детей, например, как на нечто совершенно себе чуждое и от которого он далеко отлетел в сторону, в худую или в хорошую, — кровь иногда его мучает». Альфонского, задурившего в деревне, убивают крестьяне. Мальчик поступает в гимназию Чермака.

Третий акт. Несколько кратких заметок. «О классическом образовании у Чермака». «Развитие, чтение. Увлекается чемнибудь ужасно. Гамлетом, например. Жители луны. Не одно это уединяет его от всех, а именно мечта о власти и непомерной высоте над всем. Сбивают его с этой высоты науки, поэзия и проч. На экзамене он нечаянно отличился — он хотел показаться идиотом. Но глубоко презирает себя за то, что не утерпел и отличился. — Чистый идеал свободного человека мелькает перед ним иногда…»

Четвертый акт. Летом в деревне в героя влюбляется докторша. «Представляется ему в каком‑то сиянии. Страстное желание огадиться, опакоститься в ее глазах, а не понравиться». Вернувшись в Москву, сходится со своим школьным товарищем Ламбертом, который вводит его в разврат. «Ламберт упивается им и не находит ничего выше. Национальное легкомыслие. И он входит в разврат хотя с неотразимым желанием, но и со страхом. Пустота, грязь и нелепость разврата поражают его». С Ламбертом они совершают новое преступление: срывают звезду с венца иконы и скрываются, но, когда Ламберт начинает кощунствовать, он его бьет, это для него неожиданно, так как он сам считает себя атеистом. После «адского разврата» с Ламбертом, злодейств и кощунств идет и предает себя сам «с горечью», так как еще не знает, во имя чего это делает. На этом кончается первая часть «Жития» — «Детст–во». Автор резюмирует идею своего произведения: «Главное. Смысл первой части. Колебания, ненасытимость замысла, инстинктивное сознание превосходства, власти и силы. Искание точки твердой опоры. Но во всяком случае человек необыкновенный». Следуют очень любопытные размышления о стиле повести. «Первая Х. В. Тон (рассказ — Житие, т. е. хоть и от автора, но сжато, не скупясь на изъяснения, но и представляя сценами. Тут надо гармонию). Сухость рассказа иногда до Жиль Блаза. На эффектных и сценических местах как бы вовсе этим нечего дорожить. Но и владычествующая идея<<Жития», чтоб видна была, т. е. хоть и не объяснять словами всю владычествующую идею и всегда оставлять ее в загадке, но чтоб читатель всегда видел, что идея благочестива, что «Житие» вешь до того важная, что стоило начинать с ребяческих лет… Беспрерывно поставляется на вид и на пьедестал будущий человек».

Вторая часть «Жития» — повесть «Монастырь» — представлена немногими за метками, относящимися к личности Тихона. Архиерей, живущий в монастыре на по кое, принимает под свое покровительство мальчика–преступника, открывает ему но вый мир — любви и «живой жизни». «Ясные рассказы Тихона о жизни и земной радости, о семье, отце, матери, братьях… Чрезвычайно наивные, а потому трогательные рассказы Тихона о своих прегрешениях против домашних, относительно гордости, тщеславия, насмешек. (Так бы все переделал это теперь, — говорит Тихон.)» «Рас сказ Тихона о воей первой любви, о детях: монахом жить ниже, надо иметь детей и вьппе, когда призвание имеешь». «О букашках и о вселенской радости живой жизни, вдохновенные рассказы Тихона». «О медведе». «Дай Бог доброй ночи нам и всем зверям (хорошенько прочесть описание зверей Гумб оль та, Бюффона и русских)». «О том, что такое Сатана?» «Уже одно это трогательно, что он с мальчиком связался». «Дружба с мальчиком, который позволяет себе мучить Тихона вы ходками». Расставаясь со своим маленьким другом, архиерей «благословляет его на падение и на восстание» и проповедует ему смирение («Как могуче смирение»).

0 содержании третьей части «Жития» –. повести «До ссылки» — мы можем судить по краткому плану: «Главная мысль» (3—15 мая 1870 г.). Достоевский пишет: «После монастыря и Тихона великий грешник с тем и выходит вновь на свет, чтобы быть величайшим из людей… Он так и ведет себя: он гордейший из всех гордецов и с величайшею надменностью относится к людям. При этом неопределенность форм будущего величия, что совершенно совпадает с молодостью. Но он (и это главное) через Тихона овладел мыслью, что, чтобы победить весь мир, надо победить только себя… карьера не избрана, да и некогда: он глубоко начинает глядеть за собой». В нем борется идея накопления богатства с жаждой образования. «Вдруг юношество и разврат, подвиги и страшное злодейство. Самоотвержение. Безумная гордость. От гордости идет в схимники и в странники. Путешествие по России. Роман, любовь. Жажда смирения (канва богатая). Падание и восставание. Человек необычайный. Кончает воспитательным домом у себя и Гасом[127] становится. Все яснеет. Умирает, признаваясь в преступлении». После великих заблуждений и испытаний герой спасается. Осененный благодатью, он обретает Бога и приобщается к «живой жизни». В этом огромном замысле Достоевский хотел «высказаться до конца». Роман, объемом в «Войну и мир» Толстого, художественно разрешал вопрос, который мучил его всю жизнь, — вопрос о существовании Бога. «Житие» было задумано как теодицея: образ «положительнопрекрасного человека», преследовавший автора в работе над «Идиотом», раскрывался в «Житии» в обоих своих аспектах — динамическом и статическом. Величественная фигура святого Тихона (статическая концепция) противостояла фигуре становящегося праведника (динамическая концепция). Но религиозная поэма, которую писатель считал главным делом и почти смыслом всей своей жизни, не была осуществлена. «Житие» осталось складом беспорядочно нагроможденных материалов. Однако невоплощенный замысел не исчез бесследно; он невидимо продолжает жить в дальнейшем творчестве писателя. Из идейных сюжетных запасов «Жития» автор черпает для «Бесов», «Подростка» и «Братьев Карамазовых». Герой «Жития» многие свои черты передает герою «Бесов», Ставрогину. У последнего та же «гордость безмерная», те же подвиги и страшные злодейства», та же «сила воли» и демоническое величие. Из «Жития» переходит в «Бесы» и хромоножка, и архиерей Тихон. Еще теснее связан с «Житием» роман «Подросток». Аркадий Долгорукий — незаконный сын, выброшенный с детства из семьи и живущий у чужих людей. У него тоже «идея Ротшильда»: он тоже учится у «Тушара», дружит с развратным французом Ламбертом и принимает горячее участие в семейной драме родителей. В отце героя Альфонском можно увидеть прообраз Версилова, в его любовнице — прообраз Ахмаковой. «Ясные рассказы» Тихона превращаются в благостные беседы странника Макара Долгорукого. Наконец, идея «Жития» организует замысел «Братьев Карамазовых». Учение старца Зосимы о радости вселенской жизни разви вает мысли Тихона; дружба Алеши с Лизой Хохлаковой напоминает дружбу героя «Жития» с хромоножкой Катей. Юность «великого грешника» идеологически связана с юностью Ивана Карамазова. У героя «Жития» мечты бесконечные, до ниспровержения Бога и поставления себя на его место… Иван наследует от него свою идею человекобожества. Наконец, — Осип Куликов, лакей–убийца, втягивающий мальчика в свое преступление, родствен лакею–убийце и «сообщнику» Ивана — Смердякову.

Величественный замысел Достоевского «Житие великого грешника» — духовный центр его творчества: как подземный источник, он питает своими водами его большие романы семидесятых и восьмидесятых годов.

Глава 17. Работа над романом «Бесы»

История возникновения и развития замысла «Бесов» — необыкновенно сложна. Достоевский пережил настоящую творческую трагедию, о смысле которой можно только догадываться. В конце 1868 года был закончен «Идиот». Публика встретила его холодно. Сам писатель был глубоко неудовлетворен своим произведением: первая его попытка создать образ «положительно–прекрасного человека» окончилась неудачей. Из своего заграничного изгнания он жадно всматривается в Россию, прочитывает три русские газеты ежедневно, ужасно боится отстать от «живой струи» и страстно верит в рождение нового русского человека. Жизнь на Западе обостряет его ненависть к Европе и любовь к родине. Русский «Бог и Христос» резко противоставляется католическому Западу, потерявшему Христов лик. Франко–прусская война и парижская коммуна окончательно убеждают его, что борьба между европейским Антихристом и русским Христом близка и неизбежна. Готова ли Россия к этому поединку? Понимает ли она опасность европейских ядов — позитивизма, атеизма, социализма? Родился ли в ней уже новый человек, соединенный с почвой, народом, православием? Для Достоевского эти вопросы были не философией, а жизнью. Он видел историю мира в свете Апокалипсиса, в образах последней борьбы между Богом и дьяволом и исступленно верил в религиозное призвание России. Но вера должна быть оправдана действительностью, предвидение пророка соединено с реализмом художника. Достоевский — персоналист, он чувствует идею только через личность. Если новая русская идея уже зародилась — должен родиться и новый русский человек. Он есть, нужно лишь найти его. В июльскоавгустовской книжке «Русского вестника» за 1868 г. писатель прочел о бывшем раскольнике Голубове, присоединившемся к единоверию, и писал Майкову (11 декабря 1868 г.): «А знаете ли, кто новые русские люди? Вот этот мужик, бывший раскольник при Павле Прусском. Это не тип грядущего русского человека, но уж, конечно, один из грядущих русских людей». И в эгом же письме он сообщает о плане романа «Атеизм», герой которого, после долгих религиозных мытарств, «под конец обретает и Христа, и русскую землю, русского Христа, и русского Бога». Можно предположить, что замысел «Атеизма» возник под впечатлением от «лица» Голубова. Через год «Атеизм» вырастает в громадную «поэму» — «Житие великого грешника». Голубов отводится на второй план: он появляется эпизодически в повести «Монастырь» вместе с Павлом Прусским и иноком Пар фением и участвует в религиозном диспуте. Идею его наследует архиерей Тихон: не бывший раскольник Голубов, а православный святой, Тихон Задонский, оправдывает религиозную миссию России. Писатель хо чет вывести эту «величавую фигуру» в своем романе и уверен, что теперь уже его не упрекнут в том, что герой его «вымышленный» или «фантастический». Увлеченный этим замыслом, он усиленно работает над планом «Жития» (декабрь 1869 года). И вдруг, в то же время, у него появляется другой замысел, из которого после долгих переработок вырастает роман «Бесы», У нас есть свидетельство самого автора: «Говоря с полной точностью, повесть (роман, пожалуй), задуманный мною в «Русский вестник» (т. е. «Бесы»), начался еще мною в конце прошлого (69–го) года». (Письмо к Страхову от 2 декабря 1870 го да.) Кроме того, первые заметки к «Бесам» в черновой тетради М 1 — 10 должны быть датированы декабрем 1869 года. Как объяснить это одновременное возникновение двух разных замыслов? Мы предполагаем, что в первоначальном представлении автора они удачно дополняли друг друга. В первом замысле идея «положительно–прекрасного человека» воплощалась в образе Тихо на Задонского. Но святой XVIII века не служить примером «нового русского чело века». Серия романов<<Жития», рассчитанная на пять лет работы, слишком отдалялась от современности: действие первой по вести «Детство» происходило в сороковых годах. Второй замысел соблазнил писателя своей злободневностью: он был связан с реальными лицами и событиями «текущего момента». В октябре 1869 г. в Дрезден приезжает брат Анны Григорьевны, Иван Григорьевич Сниткин, студент Петровской земледельческой академии, и рассказывает Достоевскому о своем товарище Иванове. Вот что пишет Анна Григорьевна в своих воспоминаниях: «Федор Михайлович, читавший разные иностранные газеты (в них печаталось многое, что не появлялось в русских), пришел к закшочению, что в Петровской земледельческой академии в самом непродолжительном времени воз никнут политические волнения. Опасаясь, что мой брат, по молодости и бесхарактерности, может принять в них деятельное участие, муж уговорил мою мать вызвать сына погостить у нас в Дрездене… Федор Михайлович, всегда симпатизировавший брату, интересовался его занятиями, его знакомствами и вообще бытом и настроением студенческого мира. Брат мой подробно и с увлечением рассказывал. Тут‑то и выросла у Федора Михайловича мысль в одной из своих повестей изобразить тогдашнее политическое движение и одним из главных героев взять студента Иванова (под фамилией Шатова), впоследствии убитого Нечаевым. О студенте Иванове мой брат говорил как об умном и выдающемся по своему твердому характеру человеке и коренным образом изменившем свои прежние убеждения. И как глубоко был потрясен мой муж, узнав потом из газет об убийстве студента Иванова». Убийство Иванова произошло 21 ноября 1869 г., в нем участвовал Нечаев, студенты Успенский и Кузнецов и литератор Прыжов. Иванов принадлежал к кружку Нечаева, но разошелся с ним, не желая ему подчиняться и «намекая даже на то, что он отделится от общества и образует новое общество под своим главенством». Его убили в парке Петровской академии, и тело было брошено в прорубь пруда.