Сборник "Блок. Белый. Брюсов. Русские поэтессы"
В этом царстве мрака обреченный герой бросает последний вызов Року: в низкие басы врывается резкая высокая нота — звук «и».
Выходи на битву, старый Рок!
Звук этот, как оборвавшаяся струна, заглушается каменной поступью Командора:
Черный, тихий, как сова, мотор. Тихими, тяжелыми шагами В дом вступает Командор.
Голос Рока — «о» торжествует (5 «о» на два «и»).
Целые строки инструментованы на «о»:
Словно хриплый бой ночных часов: Я пришол. А ты готов?
Мотив света «а» звучит отдаленно и глухо, задавленный мотивом тьмы. Но развитие его предсказано уже в первой строфе:
Страх познавший Дон-Жуан.
Он вступает вместе с темой Донны Анны, сначала в сочетании с пронзительным высоким «и», потом с приглушенным, мертвенным «ы»:
Донна-Анна спит, скрестив на сердце руки, Донна-Анна видит сны…
И дальше:
Анна, Анна, сладко ль спать в могиле? Сладко ль видеть неземные сны?
Командор стоит перед Дон-Жуаном. Умирая, изменник зовет возлюбленную:
Дева Света! Где ты, донна Анна? Анна! Анна! — Тишина.
«А» уже господствует — звуки ночи (о, у, ы) исчезли. Но почему это торжествующее «а» соединено с «е» (три «е» в первой строчке)? У Блока нет «незначащих» звуков. И, перечитывая стихотворение, мы замечаем, что «е» прозвучало еще до появления Командора, как предвестие воскресения, как надежда на спасение:
Из страны блаженной, незнакомой, дальней Слышно пенье петуха.
Пенье петуха из страны блаженной — мистически окрашивает звук «е». Вот почему в финале — побеждая все гулы и отзвуки ночи, победные трубы «а» включают в себя и мелодию «е»:
Донна-Анна в смертный час твой встанет. Анна встанет в смертный час.
«Шаги Командора» — шедевр не только звука, но и ритма.
Совершенство его не в том, что в нем действительно слышится каменная поступь Командора — сначала издали, как глухие удары могильного заступа, потом все ближе, все грознее: