В этом царстве мрака обреченный герой бросает последний вызов Року: в низкие басы врывается резкая высокая нота — звук «и».

Выходи на битву, старый Рок!

Звук этот, как оборвавшаяся струна, заглушается каменной поступью Командора:

Черный, тихий, как сова, мотор. Тихими, тяжелыми шагами В дом вступает Командор.

Голос Рока — «о» торжествует (5 «о» на два «и»).

Целые строки инструментованы на «о»:

Словно хриплый бой ночных часов: Я пришол. А ты готов?

Мотив света «а» звучит отдаленно и глухо, задавленный мотивом тьмы. Но развитие его предсказано уже в первой строфе:

Страх познавший Дон-Жуан.

Он вступает вместе с темой Донны Анны, сначала в сочетании с пронзительным высоким «и», потом с приглушенным, мертвенным «ы»:

Донна-Анна спит, скрестив на сердце руки, Донна-Анна видит сны…

И дальше:

Анна, Анна, сладко ль спать в могиле? Сладко ль видеть неземные сны?

Командор стоит перед Дон-Жуаном. Умирая, изменник зовет возлюбленную:

Дева Света! Где ты, донна Анна? Анна! Анна! — Тишина.

«А» уже господствует — звуки ночи (о, у, ы) исчезли. Но почему это торжествующее «а» соединено с «е» (три «е» в первой строчке)? У Блока нет «незначащих» звуков. И, перечитывая стихотворение, мы замечаем, что «е» прозвучало еще до появления Командора, как предвестие воскресения, как надежда на спасение:

Из страны блаженной, незнакомой, дальней Слышно пенье петуха.

Пенье петуха из страны блаженной — мистически окрашивает звук «е». Вот почему в финале — побеждая все гулы и отзвуки ночи, победные трубы «а» включают в себя и мелодию «е»:

Донна-Анна в смертный час твой встанет. Анна встанет в смертный час.

«Шаги Командора» — шедевр не только звука, но и ритма.

Совершенство его не в том, что в нем действительно слышится каменная поступь Командора — сначала издали, как глухие удары могильного заступа, потом все ближе, все грознее: