Мистическая жизнь христианина неразрывно связана со Крестом Христовым, живительным — и болезненным, и тяжким и радостным одновременно и подающим новую жизнь. И уже теперь, в страданиях и испытаниях и лишениях и нуждах, ощущается веяние Превозмогающего Присутствия: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? … Но сие более чем преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Римл. 8, 35. 37). «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Галат. 2,19–20).

Христианское благовестие

«Проповедь о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Нельзя более радикально, более существенно поставить этот вопрос, чем сделал это в этих словах апостол Павел. «Для иудеев соблазн, для эллинов безумие». Безумие, юродство, или, говоря с точки зрения современного скептика, «наивность», «самовнушение», — вот, чем может представляться для среднего неверующего человека проповедь христианства. И на это есть ответ только один: «сила Божия». Сомнениям, смущениям, недоумениям, насмешкам, возбуждаемым проповедью, — противополагается только одно: «явление духа и силы». Это есть сила, меняющая жизнь, преображающая жизнь, спасающая, ибо это есть — реальность. Реальность эта состоит в том, что совершился прорыв Божий в нашу земную историческую действительность, открылось безмерное снисхождение любви Божией — в отдании Себя Сына Божия, даже до смерти. И в победе над смертью. То, «что мы слышали, что видели, что рассматривали своими глазами и что руки наши осязали» (1 Ин. 1. 1–7), т. е. любимый Учитель, с Которым ученики прожили вместе ряд лет изо дня в день, — это было Слово Жизни. «Ибо Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и теперь явилась нам». «Мы видели», «мы слышали», «мы трогали» и — «Вечная Жизнь!» Вот в этом центральный и основной нерв христианства, суть всего благовестил: близость Его такая к нам, милосердие Его и любовь Его до того доходят, что он сделался нашим братом, что Он был тут среди нас, что Он ради нас умер и что Он для нас победил смерть. Это последнее было решающим во всей проповеди и осталось решающим…

«О Сыне Его, Который открылся Сыном Божиим чрез воскресение Его из мертвых», пишет Павел к Римлянам (1. 2–9). «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша… Но Христос воскрес, первенец из мертвых» (1 Кор. 15. 14, 20). Из «Деяний Апостольских» мы видим, что проповедь о воскресении была центральной чертой всего перво–апостольского благовестя — до такой степени, что все это благовестив может быть охарактеризовано как проповедь, как свидетельство о воскресении Христа. В этом — христианство; с этим христианство стоит и падает. Ибо христианство есть прорыв спасающей силы Божией, прорыв Божий, во плоти, в мир, однажды и при том решающим образом, до глубин смерти, и победа над смертью. Победа уже состоявшаяся. И еще больше. Но разве может быть что–либо большее, чем победа? Да, может быть, ибо вхождение Божие в мир, истинное воплощение Сына Божия («мы видели, руки наши трогали», и это была «Вечная жизнь, которая была у Отца и явилась нам»), подлинная смерть Сына Божия, отдающего жизнь Свою во искупление за многих, и подлинное воскресение Его — есть выражение только одного: безмерной, конкретно в историческом Лице, в историческом факте, во плоти, вот в этой ткани жизни нашей раскрывшейся Любви Божией. Да, жизнь наша и жизнь мира это — трагедия (почему это и как это, мы только неясно, смутно угадываем), но трагедия, просветленная подлинным присутствием Божиим. Трагедия, скорбь, но с Богом — это означает величайшее сокровище, величайшую радость, величайшую ценность. Ибо если бы не было нашей скорби, то мы не познали бы в такой степени Его бесконечно снисходящей Любви. «В том Любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и отдал Сына Своего в умилостивление за грехи наши».

Но не только исторический факт, однажды совершившийся, прорыва Божия в мир, во плоти, до глубин страдания и смерти и до победы воскресения, но и постоянное пребывание Его с нами, мистическое внутреннее Его присутствие. «Вот Я с вами во все дни до скончания века».

2

Это означает изменение картины мира и освящение нашей жизни во всех ее мелочах: через Его вхождение не только в мир, но и в нас. «Пребудьте во Мне, и Я в вас» … «Я в них, и Ты во Мне: да будут совершены во едино…» (Ин. 17. 23). «О дети мои, за которых я снова в муках рождения, покуда не изобразится в вас Христос!» пишет Павел к Галатам (4, 19). Его освящающее всю жизнь присутствие, которое является сокровищем уже и теперь, в испытаниях и немощах наших уже теперь, когда мы еще в «смертной плоти нашей».

Превозмогающая, покоряющая близость Божественного, вот — суть мистического опыта, мистического ощущения. Специфическая и основоположная черта христианского мистического опыта в том, что Божественное, Все–Превосходящее раскрылось в своей полноте тут меж нас, во плоти, в ткани исторического процесса в лице Иисуса Христа. «Мы видели». И то, что мы видели, было «Слово Жизни». «Мы видели — Славу Его». «Веруешь ли ты в Сына Божия? — А кто он, Господи, чтобы мне веровать в Него? — И видел ты Его, и говорящий с тобою — это Он». И сказал тот: «Верую, Господи!», и поклонился Ему (Ин. 9.35–38). «Выйди от меня, Господи, я — человек грешный!» (Лк. 5. 8). «Я — Свет миру» (Ин. 8.12). «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11.28). Полнота, избыток жизни, Тот, кто есть «воскресение и жизнь», Источник мира — тут, среди нас. И мы прикасаемся к Нему. Двойное свидетельство: мы видели Его своими глазами, и вместе с тем — нам раскрылись глубины Божии: мы видели Его славу, «славу как Единородного от Отца». Безмерное, Все–Превосходящее — во плоти, и мы склоняемся перед Ним вместе со слепорожденным и вместе с апостолами. Но не только в истории, в ткани исторической жизни явился Он среди нас в смирении Своем, в уничижении и в благодатной полноте Своей и тем освятил исторический процесс и дал смысл и центр истории мира. Но и теперь Он тут среди нас, невидимо и духовно, Владыка и Господь, Он, который воплотился, умер и воскрес и теперь пребывает с нами незримо «во вся дни до скончания века», согласно обетованию Своему, чтобы царить в сердцах наших. «Я в них и Ты во Мне, да будут совершены во едино».

Конкретное, живое историческое Лицо и Полнота Божества даны одновременно «в лице Иисуса Христа». Здесь, с нами, Полнота Божества, единожды и исчерпывающим, центральньм и решающим образом явившаяся в истории в Иисусе Христе — нашего брата, человека, Сына Человеческого, и вместе с тем Сына Божия. Бездна заполнена между Богом и миром, покоренном суете и смерти — Божественное вошло в мир. «Отвечал Фома и сказал: Господь мой и Бог мой!» — так заканчивается основная часть Евангелия от Иоанна. В этом — суть христианского благовестил, суть христианской мистики: Вечное с нами, среди нас — в историческом явлении Сына Божия, и пребывает с нами. Тогда и теперь, исторический факт и —благодатное, постоянное присутствие.

3

О сокровищах Вечной Жизни в нас, т. е. о сокровищах, о богатстве Его присутствия в нас (напр. «неисследимое богатство Христово», Еф. 3. 8) говорит непрестанно апостол Павел. Это — стихия новой жизни, победная и радостная, и все более радостно и победно утверждающаяся в нас даже в страданиях, испытаниях, ветшании нашего внешнего человека.

«Если внешний человек и разрушается, то внутренний обновляется изо дня в день» (2 Кор. 4.16). Начало новой жизни, начало Вечной Жизни уже теперь здесь, среди этого страдания, ветшания и умирания нашего. «Старое прошло, вот все стало новым» (2 Кор. 5. 17). Особенно, пожалуй, главы 4–6 2–го послания к Коринфянам и послание к Ефесянам являются сплошным свидетельством о преизбыточествующем богатстве этой новой жизни, этого нового опыта, этой новой действительности, которая есть «Христос в вас, упование славы». Эта новая жизнь сравнивается с новым творением: «Как Бог сказал свету воссиять из тьмы, так Он просветил сердца наши в познании славы Его в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4. 7). «Слава Божия», «богатство Божие», «богатство наследия Его» (Еф. 1. 18), «преизбыточествующее богатство благодати Его в милосердии к нам во Христе Иисусе» (Еф. 2. 7), «неисследимое богатство Христово» (Еф. 3. 8), «богатство славы Его» (Еф. 3.16), «превозмогающее величие Его силы» (Еф. 1.19), «превосходящий избыток славы» (2 Кор. 4. 17 καθ' υπερβολήν, еьч νπερβολην αιώνιον βάρος 8όξης особенно яркое и смелое выражение), «Полнота Божия» (Еф. 3. 19), «Полнота, наполняющая всё во всём» (Еф. 1.23) — таковы эти словесные намеки на всепревосходящую, неизъяснимую Действительность. И смысл этой Полноты, этой «Широты и Долготы и Высоты и Глубины», т. е. безмерности, безмерного величия Божия, есть «всякое познание превосходящая любовь Христова» (Еф. 3. 19).

Любовь эта возгарается в нас ответной любовью. Поэтому, захваченные Его любовью, мы рассуждаем так: «если Один умер, то все умерли, чтобы живущие уже не для себя жили, но для Умершего за них и Воскресшего» (2 Кор. 5. 14). Сокровище Вечной Жизни, богатство, о котором шла речь, и состоит как раз в этой Его любви, порождающей нашу любовь: «Будем любить Его, ибо Он прежде возлюбил нас», а любовь состоит в отдании: себя. Поэтому добровольно взятое на себя страдание есть естественный способ выражения любви. Любовь имеет потребность отдать себя без остатка, если нужно, пострадать за любимого, предпочитает соединиться с ним в страдании, чем оставаться одной в покое. Не из аскезы, не из самовоспитания только проповедуется участие в Кресте Христовом, не от того только, что, если не пройти через смерть своего самоустремленного ветхого человека, не достичь нам «обновленной жизни», — а потому также, — и это прежде всего и важнее всего — что «любовь Христова объемлет нас», знающих, что, «если Один умер, то все умерли, чтобы живущие уже не для себя жили, а для Умершего за них и Воскресшего». Поэтому есть радость в страдании, ибо это есть приближение к Нему, и муки эти являются участием и в Его муках, в Его Кресте. Его близость, Его пребывание с нами — вот сокровище, хотя бы ценою мук приобретаемое: «мы носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей». Поэтому мы [всегда — Его, в жизни или смерти.