«Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» Уже «даровавшему», уже «совершилось», — но мы устремлены духом вперед в ожидании грядущей полноты откровения Его, полноты раскрытия Его уже одержанной Им победы.

Раскрывается оно в любви; то что раскрылось, есть Любовь. «И мы тоже должны любить друг друга». Без этого нет вообще благовестия. «Кто не любит брата своего, которого видит, не может любить Бога, Которого не видит» (1 Ин. 4, 20). «По сему узнают, что вы — Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Иоан. 13. 35). Новая жизнь есть захваченность любовью — Его любовью. Здесь, в Его любви, раскрылась основа мироздания, основной закон бытия, план Божий о мире. И только в союзе любви, захваченные потоком любви Божественной, которая в нас становится стихией и нашей духовной жизни, нашей любовью друг ко другу, можем мы воспринять эту Его превозмогающую любовь. Говоря словами апостола Павла, только «укорененные в любви», «вместе со всеми святыми» (идея, или вернее, опыт «соборности», опыт Церкви!), можем мы постичь, «что такое долгота и широта и высота и глубина (Божии) и познать всякое познание превосходящую любовь Христову» (Еф. 3.18–19).

Не абстракции, не сухие схоластические схемы и теоремы раскрылись нам, а Жизнь Преизбыточествующая. Так верили и так верят носители апостольского благовестия.

О смысле страдания

1

Мы окружены страданием. Со всех сторон, отовсюду врываются резкие ноты страдания в нашу жизнь. Ежедневная газета приносит сообщения о страданиях — странных, ненужных, казалось бы, ужасных: разбился самолёт, с ним столько–то пассажиров; столько–то людей сгорело живыми; столько–то разбилось в автомобильной катастрофе; такие–то умирают в страданиях в больнице… Господи, зачем это нужно? А эти жертвы, павшие в войне, обезображенные, растерзанные трупы, или оставшиеся в живых, но изуродованные калеки? Не хочется слышать этого, но это окружает нас со всех сторон. А эти разрушения по всему миру? Половина Европы в развалинах; обугленные трупы, вытаскиваемые из подвалов разрушенных домов. Великие произведения европейского искусства, соборы и замки Средних Веков и эпохи Ренессанса, дворцы 18–го века, музеи, библиотеки, великие русские национальные святыни и памятники древности — плод стараний и трудов десятков поколений — превращены в груды мусора и развалин. А надругательство над людьми в концентрационных лагерях — большевистских и гитлеровских, а пытки там и здесь. И — главное — система беспросветного большевистского террора, царящего над одной пятой земного шара. Как может все это быть? Конечно, человек сам виноват, но расплачиваются–то те, которые, может быть, менее всего виноваты, невинные жертвы чужой злобы и темных сил, захвативших власть в мире. Что это? Слепой случай? Но тогда нет Провидения Божия.

«Близ Господь сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет». Нельзя же нам ограничивать ни милосердие ни всемогущество Божие, чтобы объяснить загадку страдания. Благой Бог, но не абсолютно всемогущий; всемогущий Бог, но взирающий лишь на общий конечный результат и равнодушный к страданию нашему — оба представления равно неприемлемы и приближаются к безбожию или искажению образа Божия. «Бог есть Любовь» — вот основной, центральный догмат христианства. Он — единый, всемогущий Бог, Творец и Владыка мира. Страдание Им допущено. Как это примирить?

Это примиряется не рассуждением, не тонкостями богословия и философии, а фактом Его близости, Его близости даже в страдании нашем, Его близости к нам особенно в страдании нашем.

2

Близость Его в страдании — это не объяснение нашего страдания, но это — преображение страдания. Что–то новое открывается, что–то новое дается, какие–то двери распахиваются перед нами в глубину, в глубинную сущность бытия, в глубины Божии. Преображение страдания, освящение страдания. Для христианина — корень и основа этого даны в добровольном страдании Сына Божия.

Страдание есть дверь, но страдание не только — Дверь: оно может быть и чем–то большим. Оно может быть выражением близости Божией к нам уже теперь, быть началом присутствия Божия в нас: через Крест Господень. Есть огромное достоинство в страдании, в нищете и лишениях, которые смиренно и послушно принимаются из рук Божиих. Есть радость в наготе от всякого личного имущества, в утрате всякого земного достояния; тем сильнее ощущается и понимается, что Бог — есть достояние мое и сокровище мое, что Он — то, что единственно пребывает из всех благ мира, и что, чем больше мы теряем их, тем ближе Он к нам, тем больше мы можем приобрести Иго.

Труднее это, по–видимому, при физических страданиях, тут сдвиг из нашего «я» должен быть, пожалуй, еще сильнее, тут еще труднее, пожалуй, бывает, и своей силой мы часто этих страданий преодолеть не можем: просто не хватает сил. Но бывает просветление и этого страдания, преображение и этого страдания. Даже и Сын Божий молился, чтобы миновала Его чаша сия. Но выпил ее, и победил, вися на Кресте, и ужас страдания и одиночества и самую Смерть.