Учение о Логосе — о Слове Божием имеет огромное значение для нашей веры. Есть основной смысл и основной внутренний закон творения и жизни, как жизни мира, так и жизни человека. Все существующее связано с Ним, существует через Него. «Все через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть». Все люди, живущие в мире, сознательно или — гораздо чаще — бессознательно тянутся к этому внутреннему закону жизни, направляются к нему, хотя вместе с тем они еще чаще поворачиваются к нему спиной, и все же они связаны с ним, живут из него. Без него прекращается всякий смысл их существования. Пусть этот смысл ими не осознан, пусть он ими нарушается на каждом шагу, но тем не менее им они живут. «В Нем была жизнь, и жизнь была Свет человеков. И Свет во тьме светит, и тьма Его не объяла … Был Свет истинный, просвещающий всякого человека, приходящего в мир».

«Всякого человека, приходящего в мир» — это значит, что нет человека, который как–то не прикоснулся бы к этому Свету — хотя бы в самой глубине души, хотя бы в смутном подсознании своем. И не может быть этот Свет окончательно затушен. «И Свет во тьме светит, и тьма не объяла Его».

Новые горизонты открываются нам через это в мировой истории. Действительно, лучи Логоса Божия, хотя и затемненные и непонятные, коснулись как–то здесь и там среди ужасающей тьмы и зажгли здесь и там ответные искры.

Логос Божий есть основа мироздания. Логос Божий есть внутренний закон жизни мира, есть сила, притягивающая человека и направляющая его и озаряющая его, хотя бы и смутно, хотя бы и издали, своими лучами.

Воплощенный Логос Божий, воплощенное Слово Божие есть центр истории мира. К Нему сходятся и от Него расходятся все лучи. В Нем все обетования Божии «да и аминь» (2 Кор. 1.20). В Нем осуществляется план Божий о мире. В Нем действительно конкретно и покоряющим, решающим образом раскрылась и вошла в мир воплощенная Любовь Божия — эта основа, этот основоположный закон и «задний фон» бытия всего мира.

Логос Божий, Слово Божие, как основа творения.

Мы стоим перед загадкой движущегося в нас и со всех сторон движущегося вокруг нас, мятущегося, уходящего в небытие, и вместе с тем продолжающего существовать мира, полного смерти, разрушения, борьбы. И, вместе с тем, ощущается и познается нами — хотя и в весьма несовершенной степени — стройная, сложная, раскрывающаяся нам во все новых и новых захватывающих горизонтах, структура мира. В этой структуре мира есть огромное величие — в этих круговых вращениях электронов, в этом огромном напряжении и устремлении сил, из взаимодействия которых раждается то, что мы называем материей; — здесь есть не только захватывающий зов глубин, уходящих в бесконечность, но и красота и планомерность, поражающие наш ум. Мы начинаем понимать слова о Премудрости, лежащей в основе мироздания, подобно тому, как эту Премудрость разумел автор книги Иова и авторы псалмов, когда они восхищались величием Божиим, открывающимся в сиянии солнца, в блистании звезд и в преграде, положенной дикому разгулу морской стихии, и в «ликовании» холмов и полей и пастбищ, и в мощи кедров ливанских. Слова о Премудрости Божией, о плане Божием в творении невольно навертываются у верующего в Бога человека. Не следы ли это Божественного Логоса, встречаемые, ощущаемые нами в творении? А если мы — падшие и во грехе находящиеся, и мир — падший, то не могут ли открыться нам по ту сторону, так сказать, падшего состояния мира — еще большие красоты и величие Божественного Логоса?

Они в несравненно большей степени, чем нам, раскрываются — говорит нам религиозная литература, свидетельства об опыте, безмерно превосходящем наш опыт, — святым. Чистый взор души, в котором преодолевается ее падшее состояние, видит присутствие Бога в мире, видит действие Логоса Божия в твари, видит затемненное грехом и господством смерти лицо твари так, как она существует в Боге, в плане Божием. Мир еще во власти темных сил — весь мир во зле лежит» (1 Ин. 5.9), но уже открывается их просветленному взору подлинная его сущность, то, чем он живет, то, к чему он во внутренних глубинах своих стремится, будучи еще в оковах тления и неправды. То, что дает жизнь творению, то, чем оно живет, — есть Слово Божие.

Достоевский понял это, когда на наивный вопрос юноши–крестьянина относительно жизни всей твари: «Да неужто и у них Христос?» он отвечает устами старца Зосимы: «Как же может быть иначе, ибо для всех Слово, все создание и вся тварь, каждый листок устремляется к Слову, славу Богу поет, Христу плачет, себе неведомо, тайной жития своего — … совершает сие». Еще ярче выражено это в «Откровенных рассказах странника», как открылось страннику это присутствие Логоса Божия в мире. Все твари свидетельствуют ему о любви Божией к человеку и все стремится к Богу и поет славу Богу. И он понял то, что в «Добротолюбии» названо «разумением слова твари», и он увидел, как можно беседовать с творением Божиим. Недаром псалмопевец восклицает: «Небеса проповедуют славу Божию и о делах рук Его возвещает твердь».

Прикасается тут праведник к внутреннейшей ткани мира — к Слову Божию, действующему в мире.

Логос Божий есть вместе с тем средоточие истории человечества, есть тот центр духовный, к которому невольно тянется «всякий человек, приходящий в мир».