«Когда настанет то, на что мы надеемся (вечная жизнь), всякая деятельность прекратится, но любовь останется… Если душа достигнет этой цели, ничто не будет не доставать ей, ибо она обнимет полноту сущего, и она ничего не сохранит в себе кроме печати Божественного блаженства. Жизнь Божия есть любовь… Никакая насыщенность не прекратит расположения любви к Благу; Божественная жизнь будет всегда осуществляться в любви; она прекрасна по природе и расположена любовью к прекрасному, и любовь ее безгранична, потому что и Прекрасное не имеет границ». Душа — супруга Логоса, и брачное ложе их — общение в Божественном. Душа человека должна быть одушевлена страстной любовью к Прекрасному, т. е. к Богу. Душа сродна Богу, а сродное привлекается сродным: Бог влечет душу и душа влечется к Нему в блаженстве. Все страсти должны быть затушены в человеке, но душа наша должна гореть любовью единым пламенем Духа. Любовь к Богу должна быть так беспредельно сильна в нас и душа наша должна быть так безраздельно увлечена Богом — ее всеблагим, прекрасным Возлюбленным, что любовь эту мы вправе называть влюбленностью в Бога или любовной страстью духа к Богу… Но сила нашей любви, конечно, меньше любви Божьей к нам: любовь Божия к нам неизреченна; она переполняет нас и возносит нас к великой благости и красоте Духа и Бог влечет нас к Себе с непреодолимой силой.

Само знание ведет к любви. «Жизнь Божья есть любовь, потому что Прекрасное во всех отношениях достойно любви тех, кто Его знает. Но Божество знает Себя, поэтому знание Его становится любовью». Жить в Боге — больше, чем знать Бога. Жить в Боге значит соединяться с ним, Ему уподобляясь. Любовь потому и есть высшая форма богообщения, что она есть само стремление к нему — стремление ко всецелому единению с Богом, и если Бог есть Любовь, а любовь есть основа и единство всех совершенств, то в любви достигается и совершенное подобие Богу… Мы уже указывали, что Григорий Нисский считает, что все благое в нас существует только, посколько в нас пребывают и действуют Божественные блага. Отсюда образ Божий в нас есть и наша природа, очищенная от зла, и единство даров и действий в нас Логоса и Духа, — Божия жизнь в нас. От» сюда богатство путей богообщения, ибо все, что в нас есть положительного сразу же и необходимо приводит нас к Богу; все же пути эти объединяются в любви. Отсюда вторичность богопознания по сравнению с богообщением, так как мы познаем и осмысливаем только то, что переживаем. Бог открывается в нас, как совершенная жизнь, единая с нашей жизнью (в меру ее богоподобия), и в этой богочеловеческой жизни мы познаем Бога. «Подобное познается подобным», говорит св. Григорий. Поэтому в нашей чистоте и бесстрастии мы познаем чистоту и бесстрастие Бога; в цельности нашей жизни мы находим цельность и вечность Бога; в совершенной мудрости — мудрость Божию; в свободе, смирении и любви — свободу, нисхождение и любовь Божию; в мире, радости и блаженстве — мир и блаженство Бога. Ибо совершенное достигается нами в единении с Богом.

Человек сотворен богоподобным; следовательно, начало богоподобия есть в нас от природы и может быть восстановлено нами очищением от греха; оно достигается и совершенствуется в нас нашим подвигом и стремлением к истинно–благому, более всего — к Богу и Христу. Но оно устрояется в нас одновременно и действенным присутствием в нас Бога. Бог как бы высекает нас из камня «и образует в нас образ добродетели, т. е. Христа, по образу Которого мы были созданы; к Нему мы должны и вернуться…» Богообщение есть взаимное соединение Бога и человека, свободное и любовное сближение обоих, их взаимопроникновение. Поэтому и у св. Григория мы находим все время два утверждения: человек восходит к Богу и уподобляется Ему, и Бог нисходит к человеку и делает его Себе подобным. «Человеческая природа была одарена свободой и к чему склоняется ее воля, в то она и превращается. Она создана так, что в ее власти сообразоваться тому, к чему она направляется. Поэтому Логос справедливо говорит душе, что она стала прекрасна: отделившись от зла, ты приблизилась ко Мне! Приближаясь к неприступной Красоте, и ты стала прекрасной, как зеркало отражая Мой образ. Человеческая природа действительно похожа на зеркало: она принимает образ того, что отражают ее желания. Обратившись спиной ко греху, она была очищена Словом и восприяла круг Солнца и стала сиять светом Того, Кто явился в ней. Тогда Слово может сказать ей: ты стала прекрасной, приблизившись к Моему свету; приближение твое привлекло к тебе общение Моей красоты!» Освободимся от всего, что не есть Бог, что не от Бога! Обращаясь к Прекрасному, мы приобретаем образ Голубки, т. е. Духа Св., в свете Которого мы живем, становясь светом. Когда в очах человека напечатлевается образ Голубки, он начинает созерцать сквозь Нее красоту своего Супруга — Христа… Мы можем не только знать что–то о Боге, но иметь Бога в себе.

В своем толковании на Песнь Песней Григорий Нисский видит в невесте — человеческую душу, а в Женихе — Христа. Жених сходит в сад невесты и все прекрасное в саду — от Него. Невеста хранит на груди букет ароматных цветов — Самого Господа, и Он проникает в ее сердце. Подобно тому, как кровь, исходя из сердца согревает все тело, так Господь делает пламенной всю жизнь и деяния души, и все существо ее согревается любовью Божией. Душа уподобляется Христу и Христос живет в ней. Величие Бо–жие нисходит в смиренную душу. «Душа, принявшая Невместимого, так что Бог пребывает и ходит в ней и она облекается красотой в ней Пребывающего, становится небесным Иерусалимом, ибо она имеет в себе Его красоту». Таким образом душа, удостоившаяся соединения с Богом, становится равноценной всему Царству Божию, потому что, как бы многообразно ни было пребывание Бога и Его Царства в каждой душе, все же сущность Божия и сущность Царства Его во всех одна.

Если человек замкнется в своей природе в бессилии, самодовольстве или мнимой самодостаточности, он не может ни иметь в себе, ни достигать совершенства, и духовная жизнь его замрет: он потеряет и знание, и творческие способности, и нравственную жизнь. Все совершенное нисходит от Бога, мы же должны стараться подыматься к Нему, преодолевая свою ограниченность и каждое данное состояние, уже достигнутое нами. Поэтому жизнь человека должна быть постоянным «выходом» -— «экстазом» в широком смысле. Мы должны выйти из греха и всякого зла, из мира сего, из чувственной природы, выйти из ограниченности нашего разума и духа и, наконец, даже за пределы всего нашего существа и всего тварного мира… Каждый «выход» есть «превосхождение» низшего и приобретение высшего. Низшее обнаруживается, как превзойденное, второстепенное, менее ценное и важное.

В Новом Завете основная мысль та, что хотя эта жизнь есть преимущественно время подвига и отречения, и только в будущей откроется полнота бытия, тем не менее Царство Божие уже внутри нас и преображение человеческой природы и жизни совершается уже здесь, на земле, ровно в ту меру, в какую мы стяжаем Духа Божия и приобщаемся Христу. И земная жизнь освящается и преображается в Церкви, если мы отдаем ее Богу и получаем ее от Него через Христа в Духе. Умирание и воскресение во Христе нераздельны и могут быть почти одновременны. Эта единовременность достигается именно во Христе и не может быть достигнута нашими собственными усилиями, потому что во Христе наше спасение и преображение уже совершенно: нам надо только усвоить его непоколебимой решимостью и беспредельной жаждой жить во Христе, по Его образу, как дети Божии. «Благодатию вы спасены через веру и сие не от вас — Божий дар… Ибо мы, Его творение, созданы во Христе Иисусе…» (Еф., И, 8–10).

Природа Божия «не выходит из себя, но пребывает в благе», хотя можно сказать, что Бог и выше всякого блага. Во всяком случае, Бог самодостаточен. Но человек нуждается в «выходе из себя», в экстазе: нуждается, не теряя своей личности, превзойти свою природу и пребывать в Боге — в блаженном созерцании Божества и таинственном браке с Богом в совершенной любви. «Что может быть выше, чем быть в Том, Кого любишь, и иметь Его в себе!..» Григорий Нисский дает нам свое толкование экстаза Авраама, Давида, Моисея, св. Стефана, ап. Павла и других… Авраам покинул все земное и чувственное и даже исшел из самого себя; он превзошел и все мысли свои о Боге, очистил дух свой от всех понятий и постиг с очевидностью, что Бог неопределим. После того, как экстаз «ниспал» на него, и после всех видений, которые он имел, он понял, что он «прах и пепел»… Давид, «когда он был вознесен в духе мощью Духа, как бы вышел из себя и видел в блаженном экстазе недоступную и непостижимую Красоту, он видел ее в меру, доступную человеку, выйдя из покрывала плоти и проникнув одною мыслью к созерцанию бестелесного и духовного (умопостигаемого)».

Видение означает часто у св. Григория обращение нашего ума и духа к Богу, ибо христианин не может не стремиться к богосозерцанию (как орел стремится смотреть на солнце!). Оно может быть так же созерцанием идей и размышлением о них. Нам доступно и созерцание Премудрости и Силы Божией. «Если мы утверждаемся в мирной жизни, где нет борьбы, истина будет сиять в наших очах, просвещая очи души нашей своим блистанием». Когда мы достигаем духовной чистоты и Бог тем самым в нас пребывает, мы становимся блаженными «остротою нашего зрения, потому что, очищенные, мы знаем невидимое для нечистых и после того, как рассеивается плотский туман перед нашими духовными очами, мы в чистой прозрачности сердца созерцаем видение Божие во всей его широте…» Однако, в этих духовных созерцаниях мы можем видеть лишь некоторые проявления силы и идеи Божией, если же мы стремимся к большему, дух наш слепнет в Свете Божием: мы должны выйти из нашей природы и выше нее, в Самом Боге, сердце или самая личность наша «видит», т. е. вступает в общение с Тем, Кто выше всех образов, понятий и мыслей. Для нашего ума это созерцание само по себе есть «тьма», потому что оно невыразимо для него; но тьма эта есть совершеннейший Свет и, на самом деле, именно от Него, отдельными Его лучами, сила которых умеряется по воле Самого Бога, питается наш разум, несовершенно отображая совершенное.

Возможность жизни выше собственной природы не может не быть «камнем преткновения» для всякого упрощенного «рассудочного мировоззрения». Но прежде всего надо оговориться, что стать выше своей природы не значит лишиться ее (например, пережить то, что выше нашего ума, и чувств и обычного опыта, не значит лишиться ума и чувств и всей человеческой жизни). Напротив, сама природа наша возрастает и преображается от прикосновения к Божественному, т. е. «сверх–природному». Самое же главное то, что человек не исчерпывается своей природой: в нем есть еще личное начало, наше «я», как живое средоточие нашего бытия. Опыт богообщения учит нас тому, что личность может приобщиться или быть причастной чужому бытию даже такому, которое бесконечно превышает ее собственную природу. В самом деле, если богообщение происходит вне нашей природы и вне всякой тварности, то оно не совершается вне нашей личности: личность наша не исчезает в Боге; все, что переживается человеком в высочайших состояниях богообщения, переживается живой человеческой личностью, и не было бы богообщения, если бы не было личности человека, которая входила бы в отношение с Богом. Не случайно, Писание и отцы Церкви постоянно говорят о том, что глубочайшее общение с Богом происходит в сердце человека: сердце есть и символ и — по учению православной мистики — место присутствия нашей личности, средоточие нашего существа, из которого все исходит и в котором должна сосредоточиться вся наша жизнь… Личное начало в каждом из нас в принципе ничем не ограничено: мы можем включить в нашу личную жизнь и других людей и внешний мир и даже самого Бога, если Богу угодно быть с нами в непосредственном общении. Если же Божественная природа запредельна нашей природе, то единение наше с Богом и не может осуществиться иначе, как выше нашего ума, нашей воли и чувств, — в Самом Боге.

Что значит, что душа ранена любовью? «Душа обозначает этими словами стрелу, глубоко вонзающуюся в сердце. Стрелок — любовь. Любовь есть Бог, как учит Писание». Стрела — Сын Божий и острие ее помазано Духом: острие же есть вера, возбуждаемая и действующая любовью. Не только стрела проникает в сердце человека, но и Сам Стрелок. И этой раной Жизнь входит в глубину человека, и ранение прекрасно и сладко!.. Ранение означает — отказ от всех порочных наслаждений, умерщвление плоти, сораспятие со Христом… Григорий Нисский сравнивает рану, нанесенную сердцу любовью Божией, с углем, которым Серафим очистил уста прор. Исаии, с палицей, которая утешила Давида, с ударом палки Моисея, изведшим воду из камня и т. д… Общая идея этих образов, по мнению святого отца, есть очищение человека Св. Духом и подвигом, очищение, которое и мучительно и радостно по своему последствию.

Путь соединения с Богом бесконечен, потому что Сам Бог бесконечен. Бог, как абсолютное Существо, обладает Своей бесконечностью в вечности, во всей ее полноте, но тварный дух в каждом данном своем состоянии всегда ограничен и вместе с тем — если он живет, а не умирает — он всегда стремится к большему совершенству, и в пределе — к полноте бытия, которая осуществлена только в Боге. Поэтому духовная жизнь человека необходимо определяется двумя свойствами: то, чем мы обладаем, необходимо ограниченно, но мы сознаем эту ограниченность и способны стремиться к большему, и это стремление к большему основано на том, что все мы во всей нашей положительной духовной жизни знаем, хотя бы не сознавая того отчетливо, хотя бы только интуитивно и таинственно, но вместе с тем с глубочайшей для нас внутренней очевидностью, что цель нашей жизни — совершенство и что Совершенное есть. Этим вдохновлена и направлена и наша нравственная жизнь и знание и творчество и стремление к Богу, к людям, к природе, к добру, к истине, к красоте и, наконец, вообще к целостной полноте бытия. И за всем стоит именно Бог — Всесовершенное и Всеблагое Существо, Начало, Мера и Цель всего. Пусть мы не можем достичь обладания всею Полнотою Божьей: мы можем вечно приближаться к этому идеалу, и это вечное наше совершенствование — приближение к Богу и все большее обладание Им — и есть наш тварный образ обожествления. Мы Божественны, потому что нет границ нашей близости к Богу, мы совершенны, потому что можем совершенствоваться.

Величайшая заслуга св. Григория Нисского в том, что он с исключительной силой раскрыл перед церковным сознанием эту истину, которая глубоко соответствует Православному Преданию… Мы уже видели, как он настаивает на том, что человек не может удовлетвориться чувственным миром, что он должен преодолеть свою связанность внешним и стать духовным, что в духовном мире мы приобщаемся ангелам и миру Божественных откровений и действий, но что мы не удовлетворяемся и этим духовным богатством и хотим Самого Бога. «Теперь, когда душа приобщилась благам, посколько она способна к этому, Логос вновь привлекает ее приобщиться Прекрасному, как будто она не была еще причастна никаким благам…» Св. Григорий часто ссылается на слова ап. Павла: «братия, я не почитаю себя достигшим, а только забывая, что сзади меня и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести высшего призвания Божия во Христе Иисусе» (Фил., Ill, 13–14)[35]). Если, говорит он, даже ап. Павел не считал себя достигшим, то значит путь к Богу действительно бесконечен!.. Так и Моисей после всех видений и откровений Бога, которые он имел, все еще просит увидеть Бога, как будто он еще никогда не видел Его. Логос возводит душу как бы по лестнице; она замечает сперва только один луч Света, но потом становится в этом Свете голубицей и на крыльях ее, т. е. силою Духа Св., возносится выше. «Конец достигнутого раньше становится началом пути к тому, что за пределами достигнутого». «Тот, кто подымается, не останавливается никогда, восходя от начала к началу, началами, которые не имеют конца». Если восхождение к Богу есть очищение, то и последнее бесконечно: как бы невеста–душа не обнажала себя от всего для Жениха, она все еще ощущает себя покрытой ненужным. Неудовлетворенность достигнутым вызывает даже в душе чувство разочарования, но «это покрывало грусти снимается с нее, когда она узнает, что истинное обладание Возлюбленным — никогда не переставать желать Его. Когда покрывало отчаяния снято с нее таким образом и она видит, что бесконечная и безграничная красота Возлюбленного открывается ей все больше в вечном течении веков, она воспламеняется все более сильным желанием и выражает состояние своего сердца, говоря, что ранена избранной стрелой Божьей и что сердце ее пронзено острием веры и что она смертельно ранена Любовью…» Душа подымается «над собой», т. е. над своей природой. «Находить Бога значит непрестанно искать Его». «Созерцание Лица Божия — непрестанное движение к Нему, что означает следование Слову». «Желание души насыщается тем, что оно остается ненасыщенным». Если мы просим Бога о том, чтобы всецело знать Его и обладать Им, а Бог отказывает нам, то этим самым Он удовлетворяет наше желание, потому что открывает нам, что Он по–истине бесконечное Благо!

Движение вперед, к Богу, не означает неустойчивой текучести или вечно бессильных порывов ввысь. Напротив, двигающийся к Богу стоит, ибо он утверждается в вере и в добре на камне — Христе. Каждая ступень к Богу есть твердыня. Чем более крепко мы стоим в добре, тем быстрее двигаемся. Мы не должны уподобляться человеку, подымающемуся на дюну, когда, делая шаг вперед, мы сползаем назад вместе с песком… Невеста Христова есть и глубочайший колодец и неиссякающий поток воды.

Восходя к Богу, сам человек возрастает и становится более способным воспринять Его, становится сообразнее и ближе Ему. «Таково причастие Божественному благу, что оно делает большим и более вместительным того, в кого оно входит, так что оно никогда не перестает расти. Не прекращает бить Источник благ и бытие причастного Ему увеличивается, принимая в себя все, что течет к нему, поэтому и вместимость его возрастает с изобилием благ». Так и праведность Христова возрастает в нас вместе с нашей праведностью; силы наши увеличиваются силой Божьей. Чем более мы наслаждаемся Богом, тем более хотим наслаждаться Им. «Есть обмен между обоими: Бог приходит в душу и душа вновь переселяется в Бога». Ибо все, что исходит от Бога, не проходит сквозь нас бесплодно, но усваивается нами и потому совершенствует нас. Когда же мы становимся более совершенными, то мы становимся и более способны воспринять Бога. Поэтому наше возрастание в Боге и вселение Бога в нас могут совместно бесконечно увеличиваться. Дух наш на пути к добру и к Богу непрестанно творится Богом, ибо он не остается в том же состоянии, но получает своим причастием Богу все новые и новые совершенства.